Пролог
- Говорят, король при смерти, - Грау по-кошачьи мурлыкнула мне на ухо - так, что мурашки пробежали, потянулась, и я в который раз залюбовался. Раскрашена, как актриса, в бесстыже облегающих кожаных брюках и неизменном алом плаще, но нужно быть совсем глупцом, чтобы купиться на этот безвкусный наряд и милое личико.
Не почуять ее опасность.
- Хотя бы здесь избавь от этих разговоров.
Здесь - это в «Безобразном приюте», дрянном кабаке, затерянном среди узких улочек Нижнего города. Всегда многолюдном и шумном, ни вечера без драки под веселое бренчанье лютни слепого Граса в душном полумраке. Я просто хотел привычно развлечься запретным.
Не получалось.
И Грау что-то задумала - все прикусывала нижнюю губу, вертелась вокруг меня, игривая, как никогда.
- Не прельщает перспектива уместить свой зад на Красный Трон?
Красным трон был из-за мягкой обивки, но в замшелых легендах говорится что-то про «кровью обагрен», а в кабаках - о пролитом вишневом варенье. Всем известны три греха нынешнего короля, моего достопочтенного батюшки Ульриха Четырнадцатого - обжорство, обжорство и еще раз обжорство. И такие мелочи как леность и глупость терялись на впечатляющем фоне его величественных телес. Зато жрецы довольны, и министр Хедвин, и народ тоже не жалуется - под мудрым руководством Верховного Совета, жилось получше, чем при честной королевской власти в соседних странах.
- Думаешь о славном будущем? - Грау забарабанила пальцем по грязной столешнице.
- Думаю, - я тяжело вздохнул и отставил кружку с недопитым пивом - таким кислым, что скулы сводило. - Предпочел бы вечную праздную жизнь, чем королевские обязанности.
- Обязанности, - от ехидства Грау стало тошно. - Какие такие обязанности могут быть у марионетки жрецов? Или... ах, ваше высочество, молю о прощении - не увидела сразу, что скрывается за этим трагичным пафосом. Страшно, да?
Улыбнулась сочувственно, как убогому. Искать утешения у Грау - безнадёжная затея.
Но она права - в этом и проблема. Я, оказывается, трус еще тот, но страшит меня не обладание властью, к этому готов давно, а то, что корона - хуже рабского ошейника. Рабы хоть в мыслях свободны, а короли Ротеланда лишь куклы, намертво опутанные нитями своих пороков и сказок служителей Хранящего Вечность Господина.
Я научился вынюхивать. Различать, где тонкая грань между абсурдными слухами и еще более абсурдной правдой. Но лишь сегодня я сплел все нити в единое полотно, увидел всю картину и понял, что мои честолюбивые планы, годы лжи, ухищрения, интриг - бессмысленны.
Вот и захотел сбежать из дворца, напиться и отвлечься.
Поговаривали, в молодости отец, будучи принцем-наследником, человеком слыл проницательным, думал о реформах, о новых завоеваниях... да, сладкое любил и тогда, но это мелочь. А как только Всевечный Арвис надел на него корону и провел ритуал причащения, Ульрих стал меняться, медленно, но неизбежно. Власть-то любого меняет, понятное дело, но я читал хроники, осторожно расспрашивал стариков - и история эта повторялась слишком часто, чтобы быть совпадением, проклятым роком королевства. А подслушанная перепалка Верховного Жреца и Хедвина у ложа умирающего короля, окончательно превратила смутные домыслы в уверенность.
И я совершенно не знал, как быть дальше. Привык с легкостью уходить от проблем, оборачивать чужие козни себе на пользу, но пойти против жрецов?.. Как? Ведь у них настоящая власть, и даже Хедвину, человеку, что из презренного всеми чужеземца стал всеми уважаемым Первым министром Государственного совета, редко удавалось перечить Арвису.
На воле служителей Хранящего Вечность Господина держится весь Ротенланд.
Вечность - в неизменности. Традиции - незыблемы.
Король наденет корону и обнажит свой самый страшный грех.
Я простонал, не скрывая страха:
- Бездна, Грау, я не хочу этого...
Интересно, какой из моих пороков корона введет в абсолют? Выбор велик.
- Знаешь, высочество, я буду по тебе скучать. Твои нелепые попытки слиться с местным отребьем меня всегда веселили.
- Я наблюдаю за жизнью народа, - так я всегда отвечаю и Хедвину, единственному, кто всегда меня видел насквозь, и маска беспечного балагура и развратника не спасала.
- Ты любишь игру, любишь карты и ласку лезвия ножа у твоего горла. Любишь чувствовать себя хитрее братьев, избранным, героем авантюрного романа. Ты же знаешь о ритуальной короне, простом символе, простом и мирном способе жрецов удерживать власть в своих руках. О своей судьбе.
Театральность - неотъемлемая часть натуры Грау. И льстит она куда приятней, чем жеманные девицы из дворца. А ее всеведение уже давно не удивляет.