– Валя, у тебя книжка записная с ручкой есть?
– Зачем ещё? – повернулась к нему Валентина Васильевна.
– Надо, – сухо ответил Волин. – Есть?
Супруга, открыв сумку и некоторое время покопавшись в ней, вытащила, наконец, замызганный блокнотик с вложенным в него огрызком карандаша.
– Пойдёт? – спросила она, протягивая их мужу.
– Пойдёт, – кивнул тот.
Валентин Васильевич переписал телефон справочной концертного зала на чистый листок, вырвал его из блокнота, свернул пополам и сунул в карман.
– Концертный комплекс «Центральный», администратор, – донеслось по проводам после третьего гудка.
– Здравствуйте, – Волин закрылся в кухне, чтоб супруга с внучками не могли ему помешать. – Скажите, а можно у вас отложить билетик на сегодняшний концерт американского оркестра?
– Да вы с ума сошли! – раздалось из трубки. – Все билеты были проданы месяц назад. В течение двух часов как поступили в кассы.
– Дочка, милая, не бросай трубку, – затараторил Валентин Васильевич.
– Что-то ещё?
– Скажи, пожалуйста, а как я могу повидаться с этим вашим Жоржем? Очень надо, мы с ним старые знакомые. Уж больно давно не виделись, а?
– Можете продиктовать мне своё имя и номер телефона. Если господин Навин заинтересуется, вам перезвонят. Ну что, оставите данные?
– Да, да, конечно, – лоб старика от волнения покрылся испариной. – Волин я, Валентин. Из Андреевского. Жорж у нас дома был, на трубе играл…
– Гражданин… кха… Не морочьте мне голову… кха-кха, – презрительно прокашлялась трубка.
– Не морочу, не морочу я! – голос Волина сорвался. – Просто скажите – Валентин из Андреевского. У меня один предмет есть. Его предмет, милая… Мне б только отдать, а?
– Диктуйте номер…
«Пустое. Не позвонит. Кому такой подарок нужен? Зря, что ль, он его тогда оставил?»
Волин мерил шагами кухню уже добрых полчаса. До концерта оставалось всего ничего. «Может, поехать? На такси успею. Авось с лишним билетом кто придёт? Пожалуй, так и сделаю».
Валентин Васильевич схватился за дверную ручку, и в этот самый момент сотовый, оставшийся на столе, запиликал. Волин вернулся. Номер звонящего не определился. Не брать?
– Алло.
– Господин Волин? – из трубки раздался мужской голос. Низкий, уверенный, с еле заметным акцентом.
– Да, я, – кивнул Валентин Васильевич. – Это… это Жорж?
– Нет, с вами говорит Ник Славин, его секретарь. Мистер Навин передал, что будет вас ждать в двадцать три часа. Вам удобно встречаться в такое время, господин Волин?
– Удобно, – негромко ответил Валентин Васильевич.
– Тогда запишите или запомните. Отель «Гранатовый», номер девятьсот одиннадцатый. Двадцать три ноль-ноль. Я буду вас ждать на ресепшен. Паспорт с собой возьмите… И… предмет, о котором вы упомянули администратору.
– Возьму.
– Тогда, до встречи, – пробасила трубка.
– До встречи, – проговорил Волин, хоть секретарь его уже не слушал. Трубка отключилась.
Худой патлатый старик даже не попытался приподняться из глубокого кресла, когда вошёл Волин в сопровождении секретаря. Так и сидел, облачённый в белый махровый халат поверх сорочки и брюк, держа в руке бокал, наполненный на два пальца искрящейся янтарной жидкостью. На стеклянном столике стояло несколько бутылок с напитками, чистый бокал и тарелка с порезанными фруктами.
– Спасибо, Ник. Можете до завтра быть свободны.
Сопровождающий ретировался, мягко прикрыв за собой дверь.
– Здравствуйте, Валентин. Проходите, присаживайтесь. Наливайте себе сами. Простите, я жутко вымотался. Возраст… Каждый концерт даётся с большим трудом.
– Здравствуйте, Жо… Георгий. Ничего, если я буду так вас называть? – ответил Волин, и, подумав, стоит ли снимать ботинки, прежде чем ступит на ковёр, решил не разуваться.
Подошёл к хозяину. Молча протянул ему захваченный с собой кофр.
– Та самая? – Навин поставил бокал на столик и, взяв футляр, положил его на колени. Отщёлкнув щеколдочки, он осторожно поднял крышку. – Да. Та самая. Вернулась. А я уж почти отчаялся. Думал, не увижу.
Георгий дрожащими руками достал трубу из кофра, поднёс поближе к лицу, подышал на медь и потёр пальцами чеканку. Волин уселся в кресло, налил себе полный бокал водки. Выпил. Закусил долькой яблока.
– Все умерли, – произнёс он, помолчав. – Ещё тогда, в пятьдесят первом. Я чудом жив остался.
Навин, не отрывая взгляда от инструмента, кивнул.
– Око за око, – тихо произнёс он.
– Не понял? – Волин в гневе сжал подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.
Георгий, наконец, повернул лицо к Валентину и прищурился.