Вот только с обязательными моционами оказалось несколько сложнее – игровых площадок в Усино кроме детсадовской отродясь не водилось. Но и тут смекалистая Анечка не расстроилась. Пятиэтажка её на самой окраине посёлка в своё время выросла. Дальше только гора Лишанская, южный склон её, пологий и вполне безопасный.
Там, в предгорье, и устроили площадку для прогулок. Отцы, взявшись дружно, за вечер соорудили качели и лавочки, чтоб их чадам было где отдохнуть. На том все и возрадовались.
Анна ж Юрьевна подопечных своих к площадке самодельной не привязывала, водила по склону аж до самой Хвандиной пещеры – отлогой дыры в самом начале горной кручи, места для усинцев заповедного, с чьего-то давнего боязливого слова – нехорошего. Внутрь, правда, не пускала. Так, в тени прятала от летнего зноя, про травки-ягодки рассказывала, что детки на земле находили и срывали. Какую можно скушать, какую – лучше не надо. Да сказки свои чудесные петь продолжала. Про зверюшек лесных. Всё больше про лисочек.
В один из таких дней, особенно жарких, когда на небе ни облачка, а после ночного ливня землю так парит, что дышать нечем, пожалела Анна Юрьевна детей, пустила неглубоко в пещеру Хвандину, чтоб от зноя спрятаться.
Посидела с ними недолга, а потом, приказав строго-настрого на месте оставаться, решила вглубь на разведку сходить. Ненадолго. Взяла фонарик, заранее приготовленный, словно знала наперёд своё решение. И ушла.
Светло-жёлтый зайчик скакал по неровным стенам пещеры минуты две-три. Потом пропал. Как и сама Анна Юрьевна. Которую больше никто и никогда в посёлке не видел. Даже милицейский розыск результатов дал ноль.
Родители, пришедшие домой к Яниным за своими чадами после работы, звонили в дверь долго и упорно, но, уверившись, что в квартире никого нет, тотчас бросились на поиски.
Детей нашли быстро. Не больше, чем через час. Те, совершенно спокойные, сидели кружочком в пещере у самого выхода вокруг разрезанного пополам крупного яблока и, глядя на него, отчетливо выбивали своими нежными голосёнками немудрящую мантру:
– Ууу-хао… ууу-хао…ууу-хао… ууу-хао…
При этом половинка яблока, лежащая справа, если смотреть от входа в пещеру, темнела всё сильнее и сильнее, пока окончательно не почернела. Левая ж оставалась неизменно белой. Таковой и сохранилась до самого выхода всех – и поисковиков, и найдёнышей – на отлогий простор предгорья.
Ещё говорят, что когда все спускались к посёлку, то сквозь шествие, словно бешеная, пронеслась огромная, с телёнка размером, огненно-красная лисица с притороченным к спине луком. Не слезоточивым корнеплодом, естественно, а древним стрелковым оружием. И будто лисица та была о множестве хвостов. О скольких, никто точно сказать не может. Но большинство свидетелей склоняются к числу девять.
Все взрослые шарахнулись тогда в ужасе в разные стороны. Дети ж, застыв на месте, подняли вверх ладошки и хором, в один голос, выкрикнули непонятное:
– Цзай-цзянь, А-цзы! Цзай-цзянь! Ни-хао!
Лисица же, обернувшись, встала на задние лапы, сняла со спины лук, и, подняв его над головой, тявкнула хриплым громким:
– У-хао! – и растворилась в воздухе.
Только гора Лишанская ответила ей многократным эхом:
– Хао-о… хао-о… ао-о… ао-о… о-о-о-о-о…
Это протяжное «о» и стало заключительной точкой той истории.
Нет, толков и пересудов потом ходило множество. И относительно исчезновения красавицы Анны Юрьевны, и касательно странного поведения детей в пещере, и применительно к явлению странного чудища то ль из китайской мифологии, то ли из таинственного мира духов. Однако всё закончилось. Происшествие практически забылось. Даже безутешный первые месяцы сын главного милиционера Янина Алёша спустя некоторое время женился на приличной девушке из местных. О давних же тех событиях поведала мне совсем старенькая теперь Татьяна Валентиновна Козлова. Может, и напутала чего. Или добавила оттенков красного словца ради. Иные старики – они, как дети, сами знаете. Посему, давайте не будем судить милую бабульку. И других выдумщиков не будем. Ведь даже самые невероятные плоды чьей-то фантазии, если они не падают с хрустом и треском никому на голову и, соответственно, не наносят вреда здоровью – телесному ли, душевному, не важно – и материальному благосостоянию, вовсе не проявление какого-либо смертного греха. А вы сами-то так не считаете?
Ковёр