Что тут началось!
Сначала завизжала бабка, сидевшая напротив. Читала б тоже литературку или носки болезненному внуку вязала. Или что там нормальные бабки в её возрасте делают? Эта ж зараза оказалась той породы, представителям которой нет бы тихонечко промолчать, когда на её глазах никого не убивают. Нет, им надо хай поднять по любому поводу. Даже по самому незначительному. Как мой. Подумаешь, почесался. Так ведь не специально ж. Говорю ж, на автомате. Сам не сообразил, что натворил!
Я, кстати, тогда сразу даже и не понял, что старуха из-за меня орёт. Оторвался от смартшета, посмотрел на неё в недоумении, хмыкнул без задней мысли… Ох, лучше б я продолжал наслаждаться «Фиестой».
– Нет, граждане, вы только посмотрите! – понесло её вообще без тормозов. – Мало того что он на глазах высокоморального обчества между ног бессовестно почёсывает, так он ещё и ухмыляется, как будто ничего мерзкого не совершает! Давайте все теперь будем свои хозяйствы принародно холить и лелеять!
И орёт и орёт, и орёт и орёт, и орёт и орёт, чтоб ей…
А пассажиры уже заволновались. Шеи через чужие плечи тянут, мой образ пытаются идентифицировать. Даже те, которые были ещё не в курсе, что произошло. Ясное дело, столько шума из-за какой-то ерунды подняла. Э-эх… Ерунда – не ерунда, а какой-то сердобольный старичок в мятой бейсболке, смотрю, кнопку связи с машинистом жмёт, в микрофон что-то бубнит. С полицейским нарядом на станции, наверное, просит связаться.
Да, думаю, влип ты, Артём Сергеич, в историйку. Хоть бы остановка уже, а? Чтоб выскочить из этого чёртова вагона, с толпой смешаться и на улицу выбраться поскорее. Но про закон подлости все знают…
В общем, минуты три ещё ехали. Сколько, господа, за эти ничтожные мгновения я о себе нового узнал, не поверите. И от гадкой бабки, и от других представителей «высокоморального обчества». Наверное, только давешний мятый старикашка ничего обидного мне не высказал. Но таки и он, гад, свою миссию выполнил на пять с тремя плюсами: стоило мне выпорхнуть из вагона на долгожданной остановке, как тут же очутился в нежных форменных лапах парочки бугаёв красноречивого облика. Один безо всяких прелюдий тут же приступил к делу:
– Это вы, гражданин, – спрашивает, придерживая меня за локоть, – свои… эээ… половые принадлежности в общественном месте чешете?
А бабка уж тут как тут.
– Он! – истерично визжит. – Я самолично видала, как этот сукин сын высокую мораль разлагает! Вон, и свидеятели подтвердят…
Но толпа «свидеятелей» как-то чересчур быстро рассосалась. С бабкой один старичок остался. Тот самый, что в вагоне кнопку жал. Только он на допросе у следователя, куда нас наряд привёл, ничего не говорил. Лишь кивал. Жаль, не в мою пользу. Но, случись иначе, и это б меня не спасло. Видеозапись из вагона, изъятая у машиниста поезда, зафиксировала мой проступок лучше любых свидетелей…
Нет, в тюрьму не посадили, конечно. Даже штраф не присудили. Формально-то никакого закона я не нарушил. Только минфомовский «Кодекс высокоморального гражданина». Надо хоть почитать его на досуге. Неужели там и в самом деле есть статья о запрете чесать в паху? Что-то сильно я в этом сомневаюсь. Тем не менее, слова следователя, что вёл со мной профилактическую беседу, запомнились.
– Вы, Артём Сергеевич, – нравоучительным тоном говорил тот, – прежде чем что-то делать, всегда должны твёрдо думать. Вот только представьте себе такой холст живописи: весь народ в потном лице культивирует идеальное общество, вылазит из кожи наружу, а тут, как трое из ларца, появляется этакий хипуистического вида антисоц Кашин в бархатных тапках на босу ногу, садится на корточки посреди культурного парка элитного района Гольяново и, нагло не смущаясь, начинает прилюдно начёсывать себе тестикулы. А то и хлеще чего зачебучит – прикурит, понимаешь, сигарету с никотином в присутствии моционирующих граждан или на глазах у ихних отпрысков хлебанёт прямо из банки небезалкогольного напитка. Представили?
– Представил, – опустив глаза в пол, отвечал я.
– Ну и что вы на такое скотобразие скажете? – продолжал он.
– Ужас.
А что я ещё мог сказать? Ужас, а не речь. Лингвист, мля… Но надо ж было как-то показать, что я искренне раскаиваюсь. Прокатило.
Вот только в университет всё равно сообщили. Ректор с деканом – мужики, в принципе, нормальные. Сказали по секрету, что если б не общественное мнение, которое на них критично давит, они б меня в вузе, безусловно, оставили: учусь-то я на четвёрки с пятёрками, в художественной самодеятельности принимаю активное участие. Но слишком уж поднялось много шуму. А это, брат Кашин, отрицательное влияние на имидж самого вуза… Так что извини, Артём Сергеевич. Надеемся, понимаешь…