Они, наконец, вошли в буфет и встали в хвост небольшой очереди.
– Д-101? – подняла брови Шарова. – Прости, прослушала. Это что?
Гена наклонился к самому уху подруги и тихо, чтоб окружающие не расслышали ни слова, прошептал:
– «Старое дерьмо». Настоянный на змеиной желчи соловьиный помёт, экстракт разложившейся печени, вытяжка из жабр протухшего минтая, лёгкая нотка ванили.
– А ваниль-то на кой ляд? – искренне удивилась Люся, но тут же засмеялась. – Опять развёл!
– Ни в коем разе, – отрицательно покачал головой Рушко. – Ванильный штрих добавляет аппетиту. Мол, нажрётесь вы с ним этого самого… Врубаешься?
Шарова ненадолго задумалась. Подперев рукой подбородок, она пристально посмотрела Геннадию в глаза и, наконец, проговорила:
– Врубаюсь.
Совершенно серьёзно сказала. А потом негромко добавила:
– Ты страшный человек, Рушко. Наш Известный по сравнению с тобой – Д-101.
И поёжилась. Словно вдруг в буфет откуда-то прорвался холодный северный ветер.
Гене стало неуютно.
Кофе они пили в полном молчании. А потом так же молча разошлись по кабинетам…
Лет двадцать назад, когда на полках супермаркетов появились первые телевизоры со смэллчеками, – или аромогенераторами, как их поначалу называли на русский манер, – мало кто мог себе представить, что со временем начнётся такой кошмар.
Запах – субстанция тонкая, деликатная. С древних времён человек знал, что ароматами можно воздействовать на себе подобного так, как не подействует ничто другое – ни вид, ни слово, ни даже физическая сила. С помощью запахов можно заставить любить и ненавидеть, внушить уверенность, отвращение, страх. Всё, что угодно! Действует безотказно, покруче всяких НЛП. И даёт на выходе стопроцентный результат. Не хочешь покупать роскошную «Ладу Калину VI» по цене скромного «Лексуса»? Пшик! Уже хочешь. Нет на неё денег? Пшик! «Наш банк даст тебе кредит на самых выгодных условиях!» Боишься не отдать? Пшик! «Новейшее средство от тревоги и страха…»
Пшик. Пшик. Пшик…
Первые телеаромоприёмники стоили дорого. Жидкие наполнители для смэллчеков продавались отдельно. Но главное, был выбор. Хочешь – нюхай, не хочешь, выруби контроллер и смотри передачу по старинке. Однако лет через пять новые сколковские кулибины изобрели электронную версию. Маленькую микросхемку. Процессор. Уж каким-таким образом этот самый процессор начал создавать запахи, одним тем изобретателям известно.
Может, проще всё? Нет вообще никаких запахов? А есть в мозге каждого те самые коды, которые стоит включить – скрытым кадром, световым импульсом, инфра- или ультразвуком – и всё. Готово! А что, вполне себе версия.
«Мне кажется, здесь пахнет полевыми цветами».
«Мне кажется, в воздухе витает аромат грозы».
«Мне кажется…»
Так кажется или всё-таки пахнет? Эх…
«Ты страшный человек, Рушко», – Люсины слова до сих пор звучали в голове.
Страшный!
Гена сидел в лаборатории за компьютером, композируя коды эфирных аромосигналов. Но сосредоточиться на работе не мог. И перепоручить задание ассистентам, как непременно поступил бы в другой раз, не мог тоже. Проклятая подписка!
До эфира «Напутственных трёхминуток» оставалось чуть больше часа, когда, наконец, коды были составлены и введены в программу. Дело оставалось за малым – синхронизировать смэллтрек с видеообращениями и аудиодорожкой. Ерунда. Девять персонажей, по двадцать секунд на каждого.
Вот только почему же на душе так скверно?
«Ты страшный человек, Рушко. Наш Известный по сравнению с тобой…»
– Вовсе никакой я не страшный, Люся. Ты слышишь меня, Шарова? Это не я. Это всё они! Они страшные! – Гена настолько разволновался, что не заметил, как заговорил вслух.
Опомнился, когда раздался стук в запертую дверь. И встревоженный голос старшего ассистента, прозвучавший за ним:
– Геннадий Григорьевич, что с вами? С кем вы разговариваете? Может, помощь нужна?
Рушко пришёл в себя. Встряхнулся.
– Всё нормально, Валера, – натянуто-спокойно ответил он. – Это я с Шаровой трепался. По смартшету. О следующей «Гостиной». А «трёхминутки» уже свожу. Звякни выпускающим, скажи, чтоб освободили внутренний шлюз. С минуты на минуту начну переправлять.
– Понял вас, шеф, – ответили из-за двери. – Сейчас сделаю.
Но Гена последних слов ассистента уже не слышал. Ему в голову неожиданно пришла идея, от которой настроение резко поднялось. Но и, вот парадокс, затряслись поджилки. Если кто-то догадается, на карьере можно будет ставить большой и жирный крест. На карьере? Или… Нет, об «или» лучше не думать. А, плевать!