Артур Четвёрткин, один из немногих юношей, не устрашившихся тягот и лишений, неразрывно связанных эфирами с матриархальной атмосферой филологического факультета, лекций профессора Грекова старался не пропускать. Он и был в потоке второкурсников той самой парой блестящих жаждой познания глаз, для которой распинался за кафедрой милейший Федор Михайлович, в который раз отдаваясь вдохновению истинного преподавателя высокой словесности.
Четвёрткин – единственный на всем потоке – с первого курса выбрал профессора Грекова собственным научным руководителем. Замечательный мальчик, как без стеснения называл его Федор Михайлович, действительно интересовался античной поэзией, мечтая перечитать ее в подлинниках. Посему зубрил-заучивал слова и выражения мертвых языков весьма старательно…
– Федор Михалыч!
Греков, методично и кропотливо собирая после лекции разрозненные, пожелтевшие от времени листы собственных конспектов, поднял глаза.
– Да, Артур. Я вас внимательно слушаю, – улыбнулся он, поправив очки на переносице. – Есть вопросы по теме?
– Что вы, Федор Михалыч. Ваша лекция, как всегда, безупречна. – Артур, безусловно, льстил. Но этак небрежно, мимоходом, как и надо льстить, чтобы объекту похвалы стало по-настоящему приятно. – Я по другому вопросу.
– Да? И по какому же? Нужны еще пояснения к замечаниям по вашей курсовой? Скажите. Найдем время, обсудим… У-уф! – Греков, сложив, наконец, лекционный материал в тут же распухший портфель, с трудом одолел застежку.
– Нет, с защитой курсовой, полагаю, проблем не будет. Все поправил. На следующую лекцию принесу вам доработанный вариант, – ответил Четвёрткин. – У меня к вам личный вопрос.
Федор Михайлович оторвался от портфеля, еще раз поправил очки и с интересом воззрился на студента.
– Личный?
– Ну… Не то что бы… – замялся Артур, поняв, что выразился не совсем удачно.
– Не стесняйтесь, Четвёткин, – сказал Греков, ободряюще взяв собеседника за локоть. – Задавайте свой вопрос.
– Вы… Мне показалось, я вас на Подводника Топорова видел. У семнадцатого дома… Вы не там ли…
– А, вон вы о чем! – воскликнул Федор Михайлович, отпустил локоть студента, рисково взял портфель за хлипкую ручку и снял его со стола. – Пойдемте потихоньку, у меня сейчас лекция в соседнем корпусе, у историков. Вам вовсе не показалось, Артур. Мы с супругой на прошлой неделе действительно переехали на улицу Подводника Топорова. И как раз в семнадцатый дом. Понимаете, у внука родился третий ребенок, ну мы и поменялись с ним квартирами. Нам-то с Амалией Евгеньевной двухкомнатной вполне хватит, а Сереже с таким семейством… В общем, решили помочь. А что?
– Так Сергей Александрович – ваш внук? – Четверткин чуть не задохнулся от нахлынувших на него чувств. – Он у нас в школе историю преподавал, с пятого по одиннадцатый. Очень хороший учитель! Директор уже! Вот это да-а…
Профессор несколько секунд переваривал полученную только что информацию, а когда, наконец, до него дошел весь ее смысл, остановился, повернулся к студенту и легонько покачал головой.
– Какие дела… Какие дела творятся, Господи, – улыбнулся он, доброжелательно глядя в глаза Четвёрткину. – Выходит, мы с вами, Артур, теперь соседи? Я правильно понял, что мы живем в одном доме?
– Верно. Похоже, что именно так, – кивнул студент. – Мы с родителями и братом в восемьдесят третьей. Пятый подъезд, первый этаж. Если вы в квартире Сергей Саныча, то мы с вами через стенку. Девяносто шестая. Не путаю?
– Сереженька? Здравствуй, дорогой мой, – Федор Михайлович стоял перед окном с телефонной трубкой возле уха и говорил с внуком.
– Привет, дед, – отозвался динамик. – Как вы там, обживаетесь?
– Ничего, внук, – ответил Греков-старший. – Поначалу показалось – не очень, все-таки всю жизнь в центре, а тут вокруг одни пятиэтажки панельные. А сейчас вродь даже нравится. Парк рядом. Гулять с бабушкой вечерами ходим. Вы сами-то как?
– Нормально, дед, – сказал Сергей. – Тоже потихоньку приходим в себя. Такие площади! Четыре комнаты – хоромы! Спасибо вам с бабулей. Она, кстати, сейчас должна быть как раз у нас. То есть у вас… то есть… С правнуками, короче. Танюше помогает. Ох, если б не вы…
– Брось, пустое, – отмахнулся Федор Михайлович. – Чай, мы не чужие люди… Кстати, здесь, в твоей… моей квартире через стеночку мой студент живет. Артур Четвёрткин. Замечательный мальчик. Я у него научным руководителем… Говорит, что твой, между прочим, ученик. Ты помнишь его?