Он закрыл глаза, заставив себя игнорировать неприкрытую угрозу.
– Мысли позитивно, – пробормотал он, похлопывая памфлетом по ладони и снова и снова перечитывая заголовок. «Грехи империи». – Отыщи розы – и тебя ждёт блестящая карьера.
– А если не найдешь, – продолжил он, – от тебя останется мокрое пятно на этой мостовой.
– Не убьёт же он меня за провал.
– Уверен?
С этим Микель не спорил.
– Я могу заслужить золотую розу.
– Может быть. – Его голос прозвучал зловеще.
Он засунул «Грехи империи» в задний карман и пошёл через двор, обходя дворника и кровавые пятна.
– Что ж, – сказал он самому себе. – Если я провалюсь, то по крайней мере наказание будет быстрым.
Глава 5
Стайк лежал на полу в каталажке трудового лагеря, уставившись в потолок с потрескавшейся штукатуркой. Всё болело. Со стоном перевернувшись, он выкашлял слизь с кровью и сплюнул на пол. Он не помнил, когда в последний раз ему так доставалось. Его закончили бить и швырнули сюда три часа назад, но казалось, будто прошла целая жизнь.
Где-то поблизости поспешно собиралось начальство, чтобы решить его судьбу. Будут передавать по кругу записку из канцелярии леди-канцлера, пытаясь прочитать между строк и гадая, оставить его в живых или им сойдёт с рук, если они закончат начатое расстрельной командой десять лет назад.
Стайк пытался припомнить, убил ли кого-нибудь после слушания о досрочном освобождении. Вся драка была как в тумане − крики, взмахи дубинок, удары кулаков. Ему хватило ума не достать нож для выстругивания, который теперь отобрали, но он помнил, что сломал по крайней мере несколько рук. Он был взбешён, когда вступил в драку, а в таком состоянии трудно сохранять здравомыслие.
Если он убил одного-двух охранников, его вздёрнут на виселице ещё до восхода солнца, независимо от того, хотела ли леди-канцлер оставить его в живых.
Рассердиться бы на самого себя, но на это нет сил. Пять лет прошло с тех пор, как он огрызался с охранником, семь − с тех пор, как пускал в ход кулаки, и восемь после попытки побега. И всё ради напрасной надежды на досрочное освобождение. Наверняка следующие полгода он проведёт в дыре, а после придётся годами отвоёвывать привилегии обратно.
Он сел. В бездну дыру. Что будет с Селиной? Её папаша умер: засосало в болото, когда рыл канавы. Стайк − всё, что у неё есть. Без него она станет лёгкой добычей для охранников и заключённых. Она не протянет и до конца лета.
− Тебя отколошматили восемь охранников, а не прошло и нескольких часов, как ты уже спокойно сидишь.
Стайк резко повернул голову к двери камеры, решив, что это какой-нибудь охранник в жёлтом ждёт своей очереди поиграть с дубинкой. Но вместо этого увидел мужчину в чёрном костюме, цилиндре, с тростью под мышкой и в ботинках, начищенных до зеркального блеска.
Незнакомец был худой и высокий, с узкими плечами дуэлянта, характерным ястребиным лицом, чёрной бородкой клинышком и холодными голубыми глазами. На вид − немного за тридцать. Он постучал тростью по решётке.
− Большинство вообще не очнулись бы после таких побоев. Ты в самом деле проклятый неубиваемый?
Стайк настороженно рассматривал его. В трудовом лагере никто так не одевается и определённо не околачивается перед камерами.
− Ты всё видел? − осторожно поинтересовался Стайк.
− Видел. − На губах незнакомца заиграла лёгкая улыбка.
− Я кого-нибудь убил?
− Проломил пару голов. Но они выживут. Это было впечатляюще. Я рад, что десять лет тяжёлой работы не выбили из тебя боевой дух.
Стайк присмотрелся к посетителю внимательнее. Не впервые у него возникло ощущение, что они знакомы.
− Ты знаешь, кто я?
− Тебя это удивляет?
− Официально я десять лет как мёртв. Судья, рассматривавшая моё досрочное освобождение, думала, что я «какой-то другой Бен Стайк».
Мужчина прошёлся туда-сюда по коридору и прислонился к стене, словно ничуть не боялся запачкать пылью дорогой костюм.
− Бешеный Бен Стайк был героем революции. «Бешеные уланы» были легендой. − Он усмехнулся. − Кроме того, мы встречались раньше.
Почему-то это не удивило Стайка. В этом человеке чудилось что-то смутно знакомое, словно Стайк видел его портрет у кого-то над камином.
− Я тебя не помню.
− Греджиус Тампо, эсквайр, − произнёс мужчина с лёгким поклоном.
− Адвокат? − поинтересовался Стайк. − У меня было мало знакомых адвокатов.