Дристан не впечатлился.
– Наверное...
– У них появилось что-то общее, – перебил его Микель. – И они стали действовать заодно. Во время революции все мы, считавшие себя фатрастанцами, вместе с пало сражались против Кеза. Объединились против общего врага.
– Но сейчас фатрастанцы и пало ненавидят друг друга.
– Конечно. Потому что лояльность исчезает, когда в ней пропадает необходимость. Помни, информаторы должны смешиваться с людьми. Ты должен быть предан тем, кто тебя окружает. Это как в театре: хороший актёр скажет тебе, что лучший способ вжиться в роль – это сродниться с персонажем, даже если играешь злодея. Чтобы работать осведомителем среди врагов государства, ты должен думать как они, стать одним из них.
Он развёл руками.
– Вот в чем, вкратце, заключается шпионаж.
– Я думал, мы не шпионы.
– Слова «информатораж» не существует.
Поморщившись, Микель покосился на барную стойку: не налить ли ещё пива? Всего полкружки.
– Вы кажетесь старше, чем выглядите, – заметил Дристан.
Микель направился к крану.
– Я же знаю, что делаю. Научись уверенности в себе – или, по крайней мере, притворяться уверенным, – и все будут считать, что ты на десять лет старше, чем на самом деле. Также помогает владение своим ремеслом, а моё ремесло – наблюдать за людьми леди-канцлера.
Микель поднёс кружку к бочонку и немного подождал, прежде чем открыть кран.
Похоже, Дристан неплохой парень. Достаточно смышлён, чтобы продержаться несколько лет в шпионаже. Можно было поучить его ещё день-два, но Микель уже решил одобрить его перед серебряной розой Саласией, которая станет куратором Дристана. К сожалению, в их роде деятельности самое лучшее обучение – это швырнуть новичка в воду, надеясь, что тот научится плавать.
– Ну как, чего-нибудь понял? – Микель налил вторую кружку и двинул её по барной стойке к Дристану.
– Я получу розу?
Медальоны в виде роз были знаком власти черношляпников: железные и бронзовые розы указывали на низкий ранг, латунные и серебряные – на средний, а золотые... Золотые розы были элитой черношляпников, их посвящали во все секреты и махинации фатрастанского правительства. Они управляли страной от имени леди-канцлера и держали в своих руках богатства континента. Золотую розу жаждали все, но добивались немногие.
Но даже получить железную розу – большой шаг вперёд для выходца из трущоб вроде Дристана. Если Дристан переживёт одно-два задания, он может сразу перескочить в латунные розы.
– Не только розу, – ответил Микель.
Дристан отпил пива, глядя на свои руки.
– Черношляпники позаботятся о моих сёстрах, – наконец произнёс он. – Им дадут еду и кров, они не попадут в публичные дома. О них будут заботиться, пока я храню верность, даже если умру.
Микель кивнул. Обычная история. О черношляпниках говорили много всякого дерьма – по большей части правду, – но о своих они всегда заботились.
– Мой тебе совет, – произнёс он. – У тебя есть своя жизнь, семья, счастливые воспоминания?
Он вытянул руку, указывая на что-то невидимое на ладони.
– Да.
– Когда работаешь под прикрытием, ты должен стать совершенно другим человеком. Не думай о своей прежней жизни, ни секунды, иначе можешь предать себя в момент слабости. Ешь, спи, дыши, даже думай как сын фермера Плиннит или кем ещё ты будешь. – Он сжал кулак. – Возьми все эти счастливые воспоминания, сожми их в маленький шарик, засунь в самый дальний угол в голове и даже не смотри на него, пока не закончишь работу. Я больше не информатор, а просто среднего ранга черношляпник на службе у леди-канцлера, но когда-то я был на твоём месте. И трюк с шариком помог мне справиться.
– Вы были шпионом... то есть... информатором?
– Думаешь, почему я тут сижу и перед тобой распинаюсь? Меня внедряли трижды, что на два раза больше, чем нужно для человека, работающего в одном городе. Просто чудо, что меня никто не узнал во второе и третье внедрение. Поэтому у меня богатый опыт, и я могу потратить пару часов, чтобы поделиться им с парнем вроде тебя.
– Почему вы это делали?
Микель обдумал вопрос.
– Как и ты, ради розы.
Он просунул большой палец под шнурок на шее и показал Дристану серебряный медальон, который всегда висел у него на груди.
– А также ради Фатрасты, – честно добавил он. – Потому что хотел приносить пользу.