Вы должны отдавать себе отчет в том, что многие немцы во время войны служили во Франции, мадемуазель. Многих из них потом перебросили на другие фронты. Часть – на Восточный фронт, некоторых – обратно сюда, в Германию, других – в Италию или Голландию… – Хеберле пожал плечами. – Многие из них погибли, личные дела других уничтожены. В том хаосе трудно было разобраться, проследить за судьбами людей.
– Я понимаю, – отозвалась Элен.
– Вы могли бы обратиться в американские или еврейские организации. Это стоило бы вам гораздо дешевле.
– Нет! – твердо заявила Элен. – Нет! – повторила она еще раз. – Я этого не хочу. Я не хочу, чтобы они им занимались. Я хочу расквитаться с ним сама.
Хеберле затушил в пепельнице сигарету.
– Вы знаете, как его зовут?
– Нет.
– А откуда он родом?
– Нет.
– Тогда все гораздо сложнее, – вздохнул Хеберле.
Элен порывисто перегнулась через стол и крепко схватила его за руку.
– Его обязательно надо найти! – глядя на него горящими глазами, сказала она.
– Как вам будет угодно, но быстрого результата я вам не обещаю. Лично я бы рекомендовал вам отказаться от этой затеи. Вы только зря потратите деньги. – Он сочувствующе посмотрел на нее и добавил: – И нервы.
Элен нравился этот молодой человек. Он был с ней предельно откровенен. Он не был похож на других, которые взялись бы за что угодно, лишь бы выкачать из нее побольше денег.
– Я заплачу вам, сколько потребуется, – выпалила она. – Я хочу, чтобы вы лично занялись этим делом.
– На это могут уйти многие месяцы, – предупредил он. – А то и годы.
– Я не тороплюсь, – отозвалась она голосом, острым, как лезвие ножа. Открыв сумочку, она вытащила из нее толстый конверт и положила его на стол. – Вот предварительный гонорар.
Он открыл конверт и, словно колоду карт, быстро пересчитал деньги.
– Здесь двадцать тысяч немецких марок, – пояснила она. – Наличными. И если вы его найдете, я заплачу вам определенную сумму сверх вашего гонорара. Я открою вам счет в Дрезденском отделении банка на сумму двести тысяч марок. Пусть это вдохновит вас в ваших поисках.
– Должно быть, вам очень хочется найти этого человека, – присвистнул Хеберле.
– Именно так, герр Хеберле. А вам? Вы беретесь за это дело? – с вызовом спросила Элен.
– Надо быть дураком, чтобы отказаться от таких денег. А сейчас расскажите мне все, что знаете о человеке, которого разыскиваете.
– Во-первых, мне известно, что он знаком с сержантом по имени Шмидт. Тот очень толстый.
– В нашей стране тысячи таких Шмидтов. Слишком распространенная фамилия. Не могли бы вы описать его подробнее?
Я бы сказала, что он невысокого роста, темноволосый, с красной физиономией. Когда я была ребенком, он казался мне высоким, но в детстве все взрослые кажутся детям высокими. На подбородке у него родинка. Вот здесь.
– Что еще?
– К. сожалению, больше ничего.
– А тот человек, которого вы разыскиваете? Элен зловеще усмехнулась:
– Я знаю его звание, знаю, что он служил в СС, и могу описать. Он высокий, лицо – словно обтянутый кожей череп. Он очень безобразный, герр Хеберле. Он, видите ли, альбинос.
Глава 8
Граф помог Элен снять норковое манто и небрежно бросил его на спинку обитого бархатом кресла. Элен села, стараясь не помять вечернее платье, и, слегка подавшись вперед, стала рассматривать зал из личной ложи графа.
Она любила ходить в оперу. Ей нравилось наряжаться, готовясь к выходу в театр, и нравилось смотреть на наряды других. Всякий раз, когда она поднималась по ступеням широкой красивой лестницы, ее охватывало радостное возбуждение. Но больше всего ей нравилось погружаться в мир музыкальной мелодрамы, которая разворачивалась на сцене. Все как будто было нереальным и в то же время происходило на самом деле. У нее мурашки бежали по коже.
Ее взгляд скользил по огромному залу, переливавшемуся разными цветами, начиная от холодных тонов белого и розового мрамора и кончая более насыщенными теплыми тонами зеленого, красного и голубого. Невероятных размеров люстра, свисавшая с куполообразного потолка, поражала воображение; ходили слухи, что она весит шесть тонн.
Пока граф устраивался рядом, она открыла программку и прочитала название: «"Альцеста". Кристоф Виллибальд Глюк».
Граф, впрочем, не оставил любовницу без внимания.
– Первый ряд, центр оркестровой ямы. Видишь там старика с седыми волосами?
Элен, словно лебедь, вытянула шею, затем снова перевела взгляд на графа.
– Да, – ответила она. – Кто это?
– Станислав Ковальский, пианист.
Элен молча кивнула. Ей не надо было объяснять, кто такой Ковальский. Едва ли не каждый школьник Франции знал это имя. Даже самым беспощадным критикам, не говоря уж о восторженной публике, пришлось признать, что своей игрой он превзошел и Рубинштейна, и Горовица.
Дверь в ложу внезапно отворилась.
– Прошу прощения, – услышали они высокий мужской голос. – Вот уж не ожидал здесь кого-то найти!
Элен с графом обернулись одновременно. Откинув бархатную штору, в дверях стоял Юбер де Леже, а рядом с ним молодая аристократического вида женщина в розовом вечернем платье. Она оценивающе взглянула на Элен.
Взгляды Элен и Юбера встретились, и с минуту они неотрывно смотрели друг на друга, затем юноша повернулся к своей спутнице.
– Лайла, дорогая, подожди меня за дверью, – сказал он.
Девушка, смутившись, молча кивнула и вышла. Юбер прошел в ложу.
– Я привел Лайлу в оперу, поскольку считал, что наша семейная ложа всегда пустует, – усмехнулся он. – Похоже, я жестоко ошибался.
– Ну так верни ее, – отозвался граф. – Здесь достаточно места.
Юбер отрывисто рассмеялся и с презрением посмотрел на Элен.
– Мне не надо узнавать, где ты живешь, – бросил он хлестко. – Вне всякого сомнения, на бульваре Майо.
Элен не проронила ни слова.
– Отец всегда предоставляет его своей очередной фаворитке. Ты знала об этом?
– Оставь этот тон, Юбер, – вмешался граф. – Лучше сейчас же извинись перед Элен и займись своим образованием. Твои оценки в университете оставляют желать лучшего.
Юбер вспыхнул:
– Хочешь поскорее отделаться от меня? Не терпится остаться наедине со своей шлюхой?
Элен встала и бесстрастно взглянула на графа.
– Мне расхотелось слушать оперу, – ровным голосом сказала она.
Граф кивнул и, встав, накинул ей на плечи манто.
– Ничего не изменится от того, что вы уйдете, – сказал Юбер. – Надо называть вещи своими именами. Шлюха – она и есть шлюха.
Элен направилась к двери и уже почти ее достигла, когда Юбер схватил ее за руку и развернул лицом к себе.
– Элен, – он едва ли не умолял ее, – оставь его! Вернись ко мне.
– Отпусти меня, – холодно ответила она.
– Минуточку. – Юбер притянул ее ближе. – Ты ведь спишь с ним, да? – свистящим шепотом проговорил он, переводя взгляд с Элен на графа. – А со мной спать не захотела. Почему? Неужели из-за денег? У меня есть трастовый фонд. Или ты предпочитаешь стариков?
Элен попыталась вырвать руку, но Юбер только усилил хватку.
– Ты делаешь мне больно, – сказала она сквозь стиснутые зубы.
– Почему ты меня отвергла? – настаивал молодой де Леже. – Неужели тебя привлек его титул?
– Отпусти ее, – твердо произнес граф, заиграв желваками.
– Тебе доставляет удовольствие отбивать у меня девушек, да, отец? Только тогда, по всей видимости, ты чувствуешь себя мужчиной.
Неожиданно для самой себя Элен ударила Юбера по лицу. Он моментально выпустил ее руку и, с удивлением глядя на нее, схватился за покрасневшую щеку.
– Я, может, и шлюха, – сказала она. – А ты-то кто? Ты просто недостоин такого отца. Ты даже меня недостоин!
Оттолкнув обидчика, Элен выскочила из ложи.
Густая листва каштанов в Булонском лесу уже пожелтела, когда в Париж приехала мадам Дюпре. Такси остановилось у обочины.
– Какой чудесный дом! – восхищенно воскликнула мадам Дюпре. – И вокруг так красиво, рядом Булонский лес.