Глава 8
Боги. Сегодня просто не мой день.
– Арахно? Как та суперстрашная фейри с миллиардом глаз, которая любит заманивать людей в паутину? Та жуткая каннибалка? Эта Арахно? – Принцесса Сура кивает, и мое сердце уходит в пятки. – Но как он окажется на ее острове? Он не смог бы пройти через барьер.
– Я использовала свою силу, чтобы создать проход через барьер. Он попросил меня об этом, – объясняет она. – Проход маленький, на одного человека, и хорошо спрятан. Но он есть.
Я подробно расспрашиваю, где именно на острове находится тайное убежище Белрена. Убедившись, что смогу его найти, я собираюсь уходить.
– Хорошо. Я пойду и найду его. Не волнуйтесь, я справлюсь.
На лице принцессы появляется вымученная улыбка.
– Как ты нашла меня? – спрашивает она, доедая хлеб.
– Вообще-то я искала своих ребят, – признаюсь я. Чувствуя себя немного виноватой. – Я не знаю, где мои генфины, и я не видела Окота с тех самых пор, как вы отправили его на задание.
– Насчет этого… – В коридоре раздается шум, и принцесса прерывается на полуслове. – Стражи проводят стандартный обход, – торопливо шепчет она и снова хватает меня за руку, словно не хочет, чтобы я оставляла ее, но я мягко отстраняюсь.
– Я найду Белрена, не переживайте.
Я коротко киваю, а затем становлюсь невидимой. Пролетаю мимо стража, который поднимается по лестнице, и возвращаюсь во дворец.
Я миную стены дворца, но останавливаюсь в одной из комнат. Зависнув в воздухе, я дважды оборачиваюсь, а затем и вовсе замираю от увиденного.
Окот.
Он здесь.
Он здесь, в дворцовой спальне, сидит в кресле, свесив голову и положив локти на бедра. Я подлетаю ближе, настолько удивленная тем, что нашла его, что чуть не задыхаюсь от радости. Я так сильно по нему скучала, что мне больно.
Он вскидывает голову при моем приближении, и я удивленно вздрагиваю, а затем замечаю, что что-то очень, очень не так.
Его ярко-красный ирокез немыт и растрепан, а ведь обычно волосы Окота гладкие и спадают на одну сторону. Окот вскакивает на ноги и принимается вышагивать по комнате, словно бык в загоне, который только и ждет, чтобы наброситься на кого-то, и, как ни странно, вышагивает Окот вокруг меня.
Все это время на его лице возникает то совершенная безразличность, то абсолютный гнев. Явно расстроенный чем-то, он дергает головой и хватается за ярко-красные волосы.
Пока он мечется туда-сюда, я могу осмотреть комнату. В ней царит беспорядок. Одеяла разбросаны и скомканы, свисают наполовину на пол, фонари опрокинуты, их стекла лежат крошкой на полу.
Окот непрестанно шагает и шагает, и я непроизвольно отлетаю от него все дальше. Я упираюсь спиной в стол, но одним движением Окот бросается вперед, протягивает обе руки и бросает стол через всю комнату. Я вздрагиваю, когда стол пролетает сквозь меня, и смотрю, как он разбивается о стену и падает на пол.
Я оглядываюсь на Окота, широко раскрыв глаза. Что-то серьезно не так, и я не могу ждать и хочу успокоить его. Я становлюсь видимой и делаю неуверенный шаг вперед.
– Окот? – тихо зову его я.
Сначала он меня не слышит. Только бубнит себе под нос, но я не могу разобрать, что именно.
Я делаю еще один осторожный шаг вперед.
– Окот? – снова зову я.
Он застывает на месте и дергает головой. Я задыхаюсь при виде глубоких фиолетовых кругов под его глазами. В его глазах почти не заметны красные радужки. Зрачки затопили их целиком, а белки налились кровью. А выражение лица… совсем не такое, как обычно.
Что случилось с моим нежным великаном?
Какое-то время мы просто смотрим друг на друга, ни один из нас не двигается. Окот так ужасно выглядит, что у меня наворачиваются слезы. Я так хочу свернуться калачиком в его больших руках и вдохнуть его запах.
– Окот, ты в порядке? – спрашиваю я, мой голос едва громче шепота. Я улыбаюсь ему, но нижняя губа слегка дрожит. Почему он не двигается? Почему ничего не говорит?
Но тут словно разрушаются чары, и в следующее мгновение он уже бросается ко мне. Мое сердце ускоряет темп, отчаянно желая нашего воссоединения. Моя улыбка становится шире, пока он пересекает комнату. Окот оказывается рядом и берет меня за руки.
Но вместо того, чтобы притянуть к себе и устроить на своей груди, он неожиданно прижимает меня к стене.
Я удивленно вскрикиваю, ударяясь головой о твердый камень. Я смотрю на Окота с удивлением, на лице неприкрытый шок. Его глаза наполняются чернотой, а лицо перекошено ненавистью. Меня переполняют одновременно изумление и страх.
– Окот, что…
Он хватает меня за шею, и мои слова застревают в горле. Окот делает это совсем не так любовно, как делал раньше. Нет, теперь его хватка вовсе не нежная. Он жесток, и меня охватывает паника, пока он пережимает мне трахею.