— Не перестанете быть такой дьявольски дружелюбной даже после того, как я вас только что фактически оскорбил?
Надменно вздернув подбородок, Тесс смело посмотрела ему в глаза.
— Нет, Джейк, вы не фактически меня оскорбили. Сегодня утром вы уже несколько раз преднамеренно меня оскорбляли. Но, по-моему, если мы собираемся вместе работать, то хотя бы один из нас должен постараться быть дружелюбным. А мы собираемся вместе работать, не так ли? — Она бросила взгляд на лист бумаги, в котором перечислялись ремонтно-восстановительные работы по дому в том случае, если его не обрекут на снос, а затем повернулась к Джейку.
Джейк увидел ее доброжелательный взгляд, решительно вздернутый нежный подбородок — и не сумел удержаться от ответной улыбки и согласного кивка.
— Леди, вы оказались одной из самых отважных женщин, которых я когда-либо встречал. Вы всегда добиваетесь своего так легко?
Она неуверенно вздохнула, как будто он напоминал ей о чем-то, о чем вспоминать не хотелось.
— Конечно, нет, — призналась она. — Но наш случай легкий. Ведь у вас нет выбора, не так ли?
— Вы знаете, что нет, однако…
Тесс стояла молча, ожидая продолжения.
— Мне бы хотелось, чтобы это было прочно и быстро сделано, — сказал он, стараясь поддерживать деловой тон. — Если бы я очень постарался, ну… — Он посмотрел на свои руки. — Я не могу здесь долго оставаться, а вы говорили об исследованиях, которые наверняка займут много времени…
Кажется, дело идет на лад. Тесс кивнула головой, ее напряженные плечи заметно расслабились.
— Не беспокойтесь, Уокер. Не думаю, что в данном случае это займет много времени. Я специализировалась по викторианской эпохе и хорошо знаю этот период. Если вам требуется ускорить ход ремонта, могу составить список предложений, из которого вы отберете то, что вас устроит и поможет облегчить работу.
Наконец-то они сошлись во мнениях.
— Однако хочу кое-что напомнить, Джейк, — сказала Тесс, и Уокер с изумлением увидел, как она шагнула к нему и встала так близко, что, протянув руку, он мог бы до нее дотронуться. — Я знаю, что вы заботитесь о доме гораздо больше, чем хотите показать. Мне неизвестно, какие именно отношения сложились у вас с матерью, но подозреваю, что вы ее любили и вам бы хотелось в память о ней сделать все как следует. Для вас эта работа отнюдь не будет легкой, ведь дело не в том, чтобы покрасить здесь, оштукатурить там… Это будет кропотливая, трудная, требующая больших физических и душевных усилий работа во имя любви. Надеюсь, вам понятно, что и я должна вложить в нее всю душу.
Джейк слушал и смотрел на нее. Фиалковые глаза, нежный изгиб розовых губ, атласный блеск волос…
Изящная, хрупкая женщина, сладкий запретный плод. Она стремится сделать что-нибудь хорошее для этого города, сотворить добро в память о его матери. Добрая, благородная женщина и принадлежит Грейсону Александеру, человеку, который, без сомнения, достоин каждого восхитительного дюйма ее тела.
А сам он был Джейком Уокером, человеком, имя которого в один злосчастный день вызвало тяжелые вздохи и беспокойство в сердцах всех матерей города, имеющих молоденьких дочек.
Очень медленно и осторожно он охватил ладонью ее подбородок и, едва прикасаясь, провел большим пальцем по пухлой нижней губе.
— Я понимаю, что вы всегда поступаете так, как считаете правильным, Тесс, — произнес он тихим голосом в тоне задушевной беседы. — Однако вам придется усвоить одну вещь. Не пытайтесь заниматься психоанализом моей личности, опираясь на представление о том, каким я был, либо хотел бы быть. Не забывайте, кто я есть на самом деле.
Он еще раз медленно провел пальцем по ее губе движением, полным ласки и потаенного смысла, — видимо, что-то вроде предостережения.
Рукой он ощутил, как она дрожит. Он стоял достаточно близко, чтобы заметить, что ее дыхание участилось и стало даже более возбужденным, чем его собственное. Ее зрачки расширились, веки взволнованно трепетали, но она сумела овладеть собой. Сжав запястье его руки, она отвела ее от своего лица, а потом на шаг отступила.
— Джейк, хоть я и привыкла делать общение с людьми как можно более приятным, хоть и не виню вас за юношеское неблагоразумие, это вовсе не означает, что я позабыла обо всем случившемся, — осторожно сказала Тесс. — Мне не хотелось бы забывать, что бедная Кэсси одна, без помощи мужа, растит своего ребенка. И я не склонна забывать, кто такая я сама и чего хочу добиться, — продолжала она, отдернув свою руку и поправляя на пальце обручальное кольцо.
Не произнося больше ни слова, она повернулась к двери. Под аккомпанемент жалобного скрипа петель открыла дверь и, задержавшись, обернулась.