24
Дорожка, ведущая к калитке, была черна от росы. Видимо, ночь стояла туманная: мокрыми были не только асфальт, но и кусты сирени, росшие под окном, и широкие листья тюльпанов, упрямо тянувшиеся к солнцу.
Торопливо шагая по дорожке, Долгачева присматривалась к цветам. Тюльпаны были ее затеей. Она сама вскапывала грядки, сажала луковицы. Всякий раз проходя мимо, присматривалась: не зацвели ли? Нет, не зацвели, даже бутонов еще не было, но сами листья уже большие, сочные. Они, как ладони рук, подняты кверху, и в каждой ладошке светились капли росы.
Стукнув щеколдой, Долгачева вышла на улицу.
Дом ее находился почти в центре Туренино, неподалеку от райкома. И как может быть лишь в таких маленьких городках, — улица, мощенная булыжником. Со временем вся заросла травой-муравой. Вдоль этой улицы петляла узенькая тропка, протоптанная ее ногами. Уже семь лет бегает она этой дорожкой. И за эти годы редко кто из соседей видел, чтобы Долгачеву возле дома поджидала машина или чтобы водитель «газика» Слава подвозил ее вечером. Шофер подавал машину к райкому всегда в урочное время — к восьми или пораньше, когда ей надо было ехать в область.
Долгачевой нравилось ходить по утрам по тихим улочкам лениво просыпающегося городка.
Подумалось: все-таки есть что-то очень милое, трогательное в наших маленьких районных городках.
Был час, когда город еще не пробудился.
Эти минуты очень любила Екатерина Алексеевна. Пройдет четверть часа, и Туренино наполнится звуками. Звуки эти очень разные, свои во всякое время года. Долгачева привязалась к ним и порой даже не замечала их. Но сегодня эти звуки обострились: все кричало, пело, цвело, лопались почки на старых липах.
«Любовь обостряет чувства!» — пошутила она над собой.
До приезда Тубольцева Долгачева, случалось, доходила до самого райкома, не замечая звуков. А тут только пошла по тропе, как захватили ее звуки — один явственнее другого.
Кто-то стучал молотком, чиня забор. «Тук! Тук!» — разносились удары. Туренинцы очень любят заборы, любят отгораживаться друг от друга. За заборами они следят, чинят их.
В садах звенели лопаты — горожане сажали картошку.
Туренинцы сажают картошку всюду, где есть клочок свободной земли: в садах, под яблонями, где сырость и тень. Но клочки эти крохотные, соберешь с них мешок-другой. Разве это картошка? Главные картофельные плантации у туренинцев в Щучьем. Это такое место, неподалеку от города, в пойме Туренинки.
Когда-то Ока разливалась весной широко, и место это было щучьим нерестилищем. Теперь болото пересохло, и весной сюда редко заходит вода. Зато картофельное поле здесь отменное.
Еще неделю назад, по утрам, идя к себе, Долгачева встречала шоферов и учителей, шедших в Щучье. У одного за плечом двухметровка, у другого — связка свежевыструганных кольев. Они шли, чтобы делить огород. Каждую весну огороды перемеряют и перераспределяют по едокам.
Теперь же, едва Долгачева вышла на площадь перед больницей, как мимо нее пронесся мотоциклист. За спиной его сидела увесистая матрона в телогрейке. В коляске белел мешок семенной картошки, а сверху прикреплены были грабли и лопаты. Не успел еще мотоцикл свернуть в проулок, ведущий к Туренинке, как на дороге послышался треск еще одного мотоцикла. Потом пронеслась машина с мешками. За ней — другая… И пошло, и началась круговерть — и грачиного крика не слыхать стало за этим шумом.
Теперь движение автомашин и мотоциклов за город будет продолжаться неделю, а может, и больше — все зависит от погоды. Постоит ведро — с картошкой управятся быстро. А занепогодится — весь май будут суетиться мужики, ездить в Щучье.
Но вот наступает лето.
Затих городок.
Не успеет Долгачева оглянуться, провести очередной пленум райкома, как уже снова те же звуки, то же движение, только теперь уже в обратном направлении: все везут мешки с картошкой из Щучьего в город. Несутся, натружено гудя, мотороллеры, мотоциклы; спешат велосипедисты, крутя педали; проносятся автомашины. Каких только машин тут не встретишь: самосвалы, кинопередвижка, «скорая помощь», «техобслуживание»… Долгачева даже не подозревала, что в районе столько разных машин.
Чинно идут по тротуару парикмахерши и продавцы магазинов. Идут с выражением исполненного долга: картошка выкопана! Переговариваются между собой — кто сколько накопал картошки. А по мостовой, дробно перестукивая колесами, едет повозка, доверху нагруженная мешками. Ничего не поделаешь — «бабье лето»: звенят в огородах лопаты; возчик райпотребсоюза понукает вконец загнанную кобылу, которая с утра до вечера возит телегу с мешками.