Мозаика разрушения и безумия, кошмар наяву. Это конец всего.
— Повелитель! Повелитель Азкаеллон, вы должны сражаться!
Азкаеллон поднимает взгляд на подошедшего Кровавого Ангела, его броня почернела, обожженная пламенем варпа.
— Повелитель, ваш клинок нужен в бою.
Лицо Кровавого Ангела исказилось в оскале, на нем смешались злоба и отчаяние.
— Его…его больше нет. Мы обречены, — отвечает Азкаеллон бесцветным голосом, все эмоции вытеснены отчаянием.
— Командор Азкаеллон, вы нужны нам! Мы не можем…
Голова и тело Кровавого Ангела исчезают в багровой вспышке молнии, испаренные каким-то колдовским оружием врага.
Азкаеллон смотрит на останки Кровавого Ангела, теряя себя в расширяющейся луже крови.
— Мы потеряны.
Амит бредет вперед. Он остался один в огромной пустыне, потерянный среди меняющихся красных дюн, окружающих его со всех сторон. Его поддерживает только собственная ярость. Он пришел за добычей, потеряв всех своих воинов, чтобы сделать это. Песок под его ногами никогда не был камнями. Он — напоминание о той ужасной битве. Он ступает по праху мертвых, холмам крови, которая была высушена и запеклась в свете восьми солнц сияющих над ним.
— Я найду тебя!
Голос Амита — еле слышный рык, его горло пересохло от повторения этих трех слов.
Демон смеется в ответ. Его дразнящий рев наполнен презрением, он окружает космодесантника подобно грому.
Амит направляет клинок к небу
— Ты не сможешь прятаться от моего меча вечно, демон. Я найду и убью тебя!
Багровые небеса трещат как горящий огонь. Воля демона разрывает их и открывает в небесном своде рваную рану, извергающую мстительные багровые капли. Кровь.
— Это меня не остановит, — рычит Амит.
Он ошибается.
Кровавый дождь превращается в стремительный поток, сбивающий Амита с ног и превращающий дюны в густую грязь.
— Покажись, демон, — выплевывает слова Амит, рыча от усилий. Он пытается выбраться из трясины, но это бесполезно, — трус. Сразись со мной!
Разочарование терзает его как удары меча, когда земля напивается досыта и превращается в океан. Повелитель Расчленителей беспомощно тонет в багровой бездне.
— Нет!
Крик Амита практически неразличим за ревом разбивающихся кровавых волн.
Он пытается встать, выплыть на поверхность, но кровь слишком густая, а его броня слишком тяжелая. Он погружается глубже, в пучину смерти, из которой создан этот мир.
— Нет…
Густая артериальная кровь заполняет легкие, затаскивая его в глубину, пока он не оказывается на дне, усеянном полированными черепами. Их уже сотни тысяч.
Но всегда найдется место для еще одного.
— Остановитесь.
По команде Сангвиния Амит и Азкаеллон опустили оружие.
— Поменяйтесь местами.
— Повелитель? — непонимающе спросил Азкаеллон.
— Азкаеллон, ты будешь нападать. Амит — защищать.
— Повелитель, мой характер не подойдет для…
— Да, Амит, не подойдет, — голос Сангвиния был твердым, но в его глазах не было угрозы, — ты сражаешься, чтобы убивать, не задумываясь о выживании. А ты, Азкаеллон, — Сангвиний повернулся ко второму Кровавому Ангелу, — сражаешься только чтобы защищать, не задумываясь о том, к чему может привести выживание.
— Я сражаюсь за легион, в память об Императоре и ушедшем Империуме, — начал спорить Азкаеллон.
— Нет, это не так, — Сангвиний покачал головой, — ты сражаешь за свою честь, за меня.
Азкаеллон выглядел так, будто слова причинили ему физическую боль.
— Разве есть что-то важнее?
— Это качество не грех, и оно сослужило тебе хорошую службу. Но этого недостаточно. Когда этот новый Империум падет, и мы все падем вместе с ним… Когда меня не станет — за кого ты будешь сражаться?
— Повелитель, этого не…, - в глазах Азкаеллона загорелась злость.
— Ты так уверен в будущем, которое было скрыто даже от моего отца?
— Повелитель…простите меня, — Азкаеллон склонил голову.
— А ты, Амит, сражаешься, чтобы обрести покой в гуще битвы.
Амит отвернулся, не в состоянии выдержать взгляд Сангвиния.
— Придет время, когда крики тех, кого ты привел на смерть, заглушат рев в твоих жилах. Придет время, когда придется защищать то, что осталось.
Амит промолчал, сжав зубы.
— А теперь…, - Сангвиний вернулся в центр дуэльного камня, — поменяйтесь местами.
Без возражений Амит и Азкаеллон заняли места друг друга и приготовились к бою.
— Моя жизнь в ваших руках, сыны мои. Не тратьте её впустую.