Больше о дочери они ничего не знали до тех пор, пока не раздался злополучный звонок из полиции о том, что она мертва. Ей было семнадцать, когда она окончила школу, в двадцать один она бросила колледж, а в двадцать четыре ее зарезал Ричард Вэндерпол. И старше она уже никогда не будет.
Тут Хэннифорд приступил к изложению фактов, о которых впоследствии Келер поведает мне более детально. Посыпались имена, адреса, даты. Я его не прерывал — пусть выговорится, но внимание мое отвлеклось: что-то не давало покоя, какая-то неясная мысль вертелась в голове.
— Этот парень, что ее убил, Ричард Вэндерпол, — задумчиво проговорил Хэннифорд, — он ведь совсем еще мальчишка, даже моложе Венди. Господи, двадцать лет! — Он нахмурился. — Знаете, когда я узнал, что случилось, что он натворил, я хотел порешить его собственными руками! — При этих словах руки, лежащие на столе, сжались в кулаки, а затем медленно разжались. — Но потом он покончил с собой, и… я не знаю… что-то во мне сломалось. Он ведь и сам стал жертвой. Отец его священник…
— Знаю.
— В одной из церквей в Бруклине. И мне страшно захотелось поговорить с ним. Даже не знаю, что бы ему сказал… Как бы то ни было, по здравому размышлению я передумал. Просто понял, что не смогу с ним встретиться. И все же…
— Вам хочется разузнать о его сыне, чтобы лучше понять собственную дочь?
Он кивнул.
— Мистер Хэннифорд, вы знаете, что такое фоторобот? — спросил я. — Наверняка не раз встречали такие штуки в газетных хрониках. Если имеются свидетели преступления, полицейские создают портрет подозреваемого по их словесному описанию, составляя черты лица из различных частей. «Такой у него нос? А может такой? Крупнее? Мясистей? А уши? Эти подходят?» Таким образом получается все лицо в целом.
— Да, я видел, как это делается.
— В таком случае вам, должно быть, попадались на глаза оба фото вместе — составленный фоторобот и настоящий снимок подозреваемого. Казалось бы, ничего общего, особенно на взгляд неспециалиста. Однако между ними всегда есть фактическое сходство, которое не ускользнет от опытного полицейского и в дальнейшем поможет ему в поисках. Вы понимаете, куда я клоню? Вы стремитесь получить настоящие фотографии своей дочери и убившего ее юноши. Я не в состоянии вам их предоставить. И никто не в состоянии. Я могу раскопать достаточное количество фактов, чтобы составить для вас их сводные фотороботы, но в результате вы получите не совсем то, чего хотите.
— Понимаю.
— Этого довольно, или я могу продолжать?
— Продолжайте, прошу вас.
— Мои услуги обойдутся вам дороже, чем в любом крупном сыскном агентстве. Там с вас будут брать плату за почасовую работу или же выставлять счет в конце каждого истекшего дня. Иногда могут возникнуть дополнительные расходы. Я же сразу беру определенную сумму, из которой за все расплачиваюсь сам; не в моих правилах периодически отчитываться, чтобы угодить клиенту; мне не нравится, когда мои действия подвергаются проверке, особенно если до поры до времени я не обнаружил ничего стоящего.
— Какой гонорар вас устроит?
Я никогда не умел устанавливать расценки. Как можно оценить, сколько стоит твое время? Какую плату требовать с клиента, по милости которого твоя жизнь с этой минуты больше не будет тебе принадлежать?
— Я хочу получить две тысячи долларов прямо сейчас. Не знаю, сколько времени займет расследование и когда именно вам не захочется больше заглядывать в темную комнату, за эту самую дверь. Так или иначе, мне может потребоваться дополнительная сумма в процессе работы или же по ее окончании. Разумеется, у вас всегда остается право выбора: платить мне или нет.
Внезапно он улыбнулся:
— Да, делец вы своеобразный.
— Похоже на то.
— Мне никогда раньше не приходилось нанимать детектива, а посему я понятия не имею, как это делается. Вы не против, если я выпишу чек?
Я уверил его, что чек меня вполне устроит, и пока он его выписывал, наконец понял, что меня волновало все это время.
— Так вы ни разу не обращались к услугам детектива после того, как Венди сбежала из колледжа?
— Нет. — Он поднял голову и взглянул на меня. — Ведь очень скоро пришла первая открытка. Мне приходила на ум мысль о частном сыщике, но как только мы получили от нее весточку, я решил отказаться от этой идеи.
— Но вы же так и не выяснили, где она находится и как живет?
— Не выяснили. — Он отвел глаза. — Я, безусловно, виноват: слишком поздно хватился. — Взгляд Хэннифорда снова вернулся ко мне, и было в нем что-то такое, от чего меня охватило желание отвернуться, но я не смог этого сделать. — Видите ли, я должен выяснить, насколько велика моя вина.