— Объясни, — тихо попросила девушка. — Я не стану смеяться.
— Я всегда чудной был, — медленно, с трудом подбирая слова, заговорил Дэрил. — Не такой, как Мерл или как другие ребята с нашей улицы. Они все гуртом тусовались, а я всегда на отшибе. Один. Мне одному интереснее было, чем с людьми. Молчал долго, лет до четырех: мать боялась, вырасту дурачком, а я просто не понимал, зачем говорить. О чем? Все равно того, что есть, не перескажешь. Мерл рассказывал, — улыбнулся он вдруг, — я еще совсем мелким был, когда повадился убегать и бродить по улицам. Встану иной раз над листочком каким-нибудь, или веточкой, или даже конфетным фантиком или лужей какой-нибудь обычной, в которой щепка плавает — и замру. Стою и смотрю. Меня окликают, а я и ухом не веду. А потом начал в лес убегать, но это уже позже…
Задумавшись, обвел взглядом серое кладбище под серым небом с быстро бегущими тучами. Солнца здесь не было, и все краски вокруг были какими-то стертыми, тусклыми. Неужели она день за днем живет в этой серости? Каково ей здесь?
— Ну вот. А отец считал, что я дебил и размазня, и боялся, что пидором вырасту. Вот и… делал из меня мужика. Когда ремнем с пряжкой, когда башкой об дверь, когда и просто сапогами. Как придется.
— Какой ужас! — повторила девушка, зябко передернув плечами, и сочувственно коснулась его руки. От того места, до которого она дотронулась, вверх побежал холод. — Родители иногда бывают такими жестокими!
— Тебя тоже отец обижал? — осторожно спросил Дэрил.
Девушка резко отвернулась к надгробию; он видел ее вздернутый носик и обиженно поджатые губы.
— Мой папа был самый лучший! — горячо сказала она. — Самый умный, самый добрый… То есть я так думала. Я… я очень его любила! — закончила она со слезами в голосе.
Дэрил не знал, что сказать на это, и решил просто слушать.
Девушка долго молчала, вглядываясь куда-то вдаль; Дэрилу показалось, что она смаргивает слезы. Становилось все холоднее, и, казалось, сгущались сумерки, хотя до вечера было еще далеко.
— И знаешь, что самое страшное? — заговорила она вдруг, все так же горячо, словно и не было долгой этой паузы. — Они считают, что правы. Всегда. Потому что ты маленький и глупый, а они взрослые, они лучше знают и все делают для твоего же блага! И сами в это верят. Вот где настоящий ужас! Он будет тебя на медленном огне варить, и все равно будет говорить, что для твоего счастья старается, и, главное, действительно будет так думать!
— Ну… да, как-то так, — пробормотал Дэрил, чувствуя, что сейчас лучше поддакивать и не мешать.
— «Ах, ты совершаешь страшную ошибку!..» Ну, допустим. И что? Разве можно прожить без ошибок? Только если в гробу пролежать всю жизнь, правда? Может, я бы потом страшно об этом пожалела — почему нет? Очень может быть! Но это я бы ошиблась и я бы пожалела, понимаешь, а не кто-то другой все решил бы за меня!
Она задрожала и обхватила себя руками. Не раздумывая, Дэрил скинул с себя жилетку и накинул ей на плечи, поверх легкого платьица.
Девушка обернулась к нему, подняв голову. В огромных глазах ее блестели слезы.
— Ты хороший человек, Дэрил Диксон, — повторила она. — Очень.
Дэрил шевельнул губами, но ответить не смог.
Он вдруг увидел то, чего не замечал раньше. По бледному лицу девушки расползалась сеть трещинок. Крошечные, едва заметные, с каждым мгновением они становились гуще и шире — и, кажется, из иных уже сочилось что-то черное.
— И я не хочу тебе зла, — продолжала она голосом нежным и печальным, словно отдаленный перезвон колокольчиков. — Уходи отсюда, Дэрил. Просто уходи. Беги и забудь об этом доме. Тебе не нужно знать, что здесь будет.
Дэрил вспомнил глаза Кэрол, сияющие волнением и надеждой, вспомнил ее поцелуй, вспомнил грустную веснушчатую мордочку Софии, подумал и о Мерле, который не успокоится, пока не вытащит из этой западни свою блондиночку — и ответил:
— Я не уйду.
— Что ж, — ответила девушка, опустив глаза, и по лицу ее словно пробежала рябь, — тогда пеняй на себя.
А в следующий миг из нее вырвалась тьма. Прекрасный облик истончился, взорвался, разлетелся клочьями серого тумана, а то вязкое и черное, что скрывалось под ним, бросилось вперед.
***
Подбежав, Кэрол увидела, что Дэрил лежит на могиле и бьется в судорогах. И еще — скорее почувствовала, чем увидела глазами обволакивающую его тень. Нечто бесформенное, холодное и склизкое.
Случилось то, чего Кэрол боялась до обморока уже почти три месяца — с тех самых пор, как ощутила присутствие привидения; но при виде опасности, грозящей Дэрилу, у нее всякий страх пропал.
— Отойди от него! — завопила она, бросаясь вперед. Схватила бесчувственного Дэрила за ноги и потащила прочь с могилы.
Ледяной холод мгновенно охватил ее руки и побежал от запястий вверх. На миг Кэрол испугалась — показалось, что она умирает — но тут же с удвоенной яростью рванула на себя Дэрила, которого, как видно, пожирала эта бесплотная тварь.
— Отпусти его! Слышишь, сука? Отпусти!
Она не знала, сколько длилась эта борьба с незримым чудовищем; но наконец с влажным, чавкающим болотным звуком оно выпустило свою добычу.
Холод рассеялся, и вокруг как-то сразу посветлело. Несколько мгновений царила глубокая тишина; затем Дэрил судорожно, со всхлипом, втянул в себя воздух и сел на земле. Лицо у него было землисто-серое, глаза мутные, но он был жив. И, кажется, остался самим собой.
Всхлипнув от радости, Кэрол бросилась ему на шею, и он крепко прижал ее к себе.
— Что это было? — спросила она.
Дэрил перевел взгляд на могилу. Там лежала его кожаная жилетка; и Кэрол, вместе с ним, широко раскрыв изумленные глаза, увидела, как черная кожа сереет, съеживается, рассыпается прахом, а прах уходит в могильную землю и сливается с землей.
— Теперь я знаю, кто она, — тихо сказал Дэрил. — И, кажется, знаю, как она умерла.
Кэрол помогла ему подняться и повела к флигелю. Дэрила шатало, и он опирался на ее руку. Оба ни слова не сказали о том, что сейчас занимало мысли обоих, что читалось в их быстрых встревоженных взглядах.
Никогда до сих пор привидение не нападало на людей. Даже к ним не прикасалось.
Что-то изменилось на ферме Гринов. Что-то новое ощущалось в томительном безветрии, в отяжелевшем воздухе, в плывущих на горизонте тучах. Словно перейдена была какая-то невидимая черта — и, перешагнув ее, призрак стал сильнее.
========== Глава 14 ==========
К Хершелу Грину на окраину Атланты они ехали вчетвером: Гленн и Мэгги спереди, Мерл и Андреа сзади. Места в тесном «фордике» было немного, а Гленн к тому же немилосердно гнал, занося на поворотах, и каждый раз Андреа и Мерла на заднем сиденье бросало туда-сюда и притискивало друг к другу. Мерл ухмылялся; Андреа делала вид, что это ее совершенно не волнует.
Видит Бог, ей было о чем подумать и без Мерла!
Едва сев в машину, она достала мобильный телефон и набрала номер Рика Граймса, давнего приятеля из полиции Атланты, который не раз помогал ей разбираться в запутанных делах. Попросила заглянуть для нее в полицейские архивы и кое-что там посмотреть. Да, довольно срочно. Да, в интересах одного ее клиента. Ничего особенного, просто проверить информацию. Слава Богу, Рик не стал задавать лишних вопросов, а может, просто не увидел связи: как и большинство старых друзей и знакомых, он еще не привык к тому, что у Андреа теперь другая фамилия.
Тяжело вздохнув, она перевела взгляд вперед, на Мэгги и Гленна. Хоть у кого-то в семье все хорошо: приятно видеть, как заботится Гленн о беременной жене, как даже сейчас, полные невеселых мыслей, они то и дело переглядываются и улыбаются друг другу.
— Мальчика ждете или девочку? — спросила Андреа, наклонившись вперед.
— Мы решили не узнавать заранее, — ответил Гленн. — Пусть это будет сюрприз!
А Мэгги добавила:
— Если будет мальчик, назовем Хершелом. Если девочка — Бет.
Мерл тем временем тоже разговаривал по телефону.