Дэрил сидел в гостиной за включенным ноутбуком, куда, в несколько параллельных окошек, выводилась картинка с расставленных по дому камер. Прихлебывал остывший чай, заедал плюшкой с маком: он всегда считал, что не любит сладкое, но плюшки, принесенные Кэрол, оказались на удивление вкусными, прямо таяли во рту. Пытался понять, что делать дальше.
Что это вообще значит — охотиться за привидением? Ждать, пока призрачная девушка не появится снова, а когда явится, попробовать с ней… поговорить? Гм. У него и с живыми-то людьми разговоры не клеятся, а уж с покойницей…
Мучила мысль, что Кэрол там, во флигеле, в лапах у какого-то урода, чешущего об нее кулаки, а Дэрил ничем не может ей помочь, да и не знает как. Она ведь помощи не просит. Не вламываться же среди ночи в чужой дом, в чужую семью, чтобы навести там свои порядки! Беспокоило и таинственное поручение Андреа, которое, раз Дэрил остался здесь на ночь, выполнять придется ему. Была и еще какая-то тревожная мысль, которую он никак не мог ухватить за хвост, но она маячила на краю сознания, царапала, словно камешек в ботинке.
Выждав около часа, чтобы хозяева точно уснули, Дэрил поднялся с места. Сунул под мышку пару портативных камер — Мерл показал ему, как их включить и настроить. Бросил последний взгляд на монитор, где не происходило ровно ничего, и двинулся к дверям.
Включать свет ему не пришлось. Дэрил привык бродить по лесам, всегда с первого раза запоминал направление и безошибочно находил дорогу — едва ли он мог бы заблудиться в доме, пусть даже в доме с запутанной планировкой и явным избытком комнат. Быстро и бесшумно, словно на звериной тропе, он вышел в коридор и двинулся к лестнице в подвал.
По дороге настороженно прислушивался, однако его окружала лишь глубокая тишина спящего дома. Ни шорохов, ни странных дуновений, ни внезапного ледяного сквозняка. Все спали — быть может, спал даже призрак. Пробираясь ощупью по темному коридору, Дэрил пытался понять, что же не дает ему покоя, что еще не так в этом странном доме, но только нащупав гладкие деревянные перила лестницы и начав осторожно спускаться вниз, вдруг сообразил.
Не что, а кто. Хозяин дома, долговязый мистер Блейк.
Андреа сразу поняла, что Мерл жулик, и ей это почему-то на руку. Но ведь ее муж тоже с первого взгляда их раскусил! Сомнений нет: это было видно по лицу. Может, деревенских старух Мерл окучивал успешно, но тут не на того нарвался: слушая его болтовню, Блейк явно не знал, смеяться или гнать «специалиста» ссаными тряпками. Но… молчал. Кивал и со всем соглашался. То, что на самом деле Мерл ни фига не понимает в привидениях, его почему-то тоже вполне устроило.
Что, если все это западня? Если там, у пруда, Дэрил нечаянно сказал правду: их с братом втягивают в какой-то стремный блудняк?
К тяжелой двери подвала он протянул руку нерешительно, уже почти уверенный, что за ней обнаружит расчлененные трупы, человеческие головы в банках или еще что-нибудь в таком роде. Подсветив себе мобильником, вставил ключ в замок.
Дверь бесшумно отворилась — и навстречу ему дохнуло ледяным холодом.
Дэрил глубоко вздохнул и переступил порог.
Первым делом пошарил на стене в поисках выключателя, но, похоже, электричества здесь не было. Тщательно прикрыв за собой дверь, Дэрил включил фонарик в телефоне, обвел лучом вокруг себя… и остолбенел от изумления.
Он был готов увидеть здесь что угодно — хоть алтарь Сатаны с козлиной головой! Только не то, что предстало его глазам.
Затхлый ледяной подвал был превращен в детскую. В комнату девочки — судя по всему, совсем маленькой девочки, любительницы кукол и мишек. В углу деревянная кроватка с пологом, аккуратно застеленная бело-розовым бельем. Над подушкой висит игрушечная карусель с колокольчиками: всадники верхом на лошадках, осликах, слонах и единорогах. На полу толстый пушистый ковер с веселым рисунком. Нарядные дорогие куклы и плюшевые зверушки сидят на полках и у стен неподвижно, как сторожа, смотрят на Дэрила стеклянными глазами.
В недоумении Дэрил обошел комнату, пытаясь найти разгадку. Луч фонарика выхватывал из тьмы все больше деталей. Полка с детскими книжками. Коробка с магнитной азбукой: поле аккуратно сложено, разноцветные буквы разложены по ячейкам. На низком столике керосиновая лампа, и рядом увеличенная фотография в рамке. Маленькая девочка с развевающимися волосами взлетает в небо на качелях: гольфы сползли, болтается туфелька, готовая упасть, на детском личике — самозабвенный восторг. Качели придерживает сбоку чья-то широкая ладонь: должно быть, это отец, не попавший в кадр.
Дэрил обходил подвал кругом, напряженно прислушиваясь к себе, пытаясь хоть что-то увидеть, услышать, угадать. Но, как видно, его новооткрытый дар не включался по желанию. В этом розовом детском мирке, среди застывшей, словно в янтаре, чужой жизни он не ощущал ничего, кроме ледяного холода.
Или нет: было кое-что еще. Далекое, словно еле слышное эхо, но вполне различимое.
Горе. Черное, беспросветное, пожирающее душу горе.
Потянуло холодом, и каруселька над детской кроваткой качнулась. Дэрил вздрогнул, словно очнувшись; он вспомнил, зачем пришел сюда. Торопливо включил обе камеры, нажал нужные кнопки, как показывал ему брат; огляделся кругом, соображая, где бы их разместить так, чтобы побольше попадало в кадр, но саму камеру трудно было заметить.
Каруселька раскачивалась все сильнее, затем начала вращаться. Глухо звякнули колокольчики. Дэрил сунул одну камеру на полку между книжек, другую спрятал под лапой у плюшевого мишки — ему показалось, что мишка глянул на него укоризненно — и почти бегом бросился к дверям. Вслед ему несся тонкий печальный перезвон.
========== Глава 6 ==========
Переезд на ферму Гринов подарил Софии и хорошее, и дурное. Папа здесь почти все время злился и гораздо чаще выходил из себя. Но зато у Софии впервые появилась настоящая подруга!
Случилось это в первый же день на новом месте, когда, перетряхивая подушки дивана в гостиной, мама нашла между подушек двустворчатое зеркальце в кожаном чехле, с вытесненными на коже витыми буквами «Б.Г.»
София, крутившаяся рядом, тут же завладела зеркальцем и спросила, можно ли взять его насовсем. Никогда еще у нее в руках не бывало таких красивых, изящных, вкусно пахнущих кожей вещиц! Мама нахмурилась и, кажется, уже собиралась запретить, но миссис Блейк улыбнулась и ответила: конечно, можно!
А вечером, раскрыв зеркальце, София вдруг не увидела в нем себя.
Не было круглой физиономии с дурацкими веснушками, не было неровно остриженных рыжих вихров. Из зеркала смотрела на нее взрослая девушка, красивая, как принцесса из мультика. Девушка с золотыми волосами.
София отпрянула и едва не выронила зеркальце. Немного погодя, набравшись храбрости, заглянула в него снова — вдруг ей показалось? Золотоволосая незнакомка смотрела на нее спокойно и ласково. София подняла брови, улыбнулась, нахмурилась — незнакомка повторяла все ее движения, только на секунду позже. Осмелев, София скорчила гримасу — оттянула уголки глаз к вискам и оскалила зубы — и незнакомка сделала то же самое, а потом обе прыснули со смеху. Кажется, незнакомка в зеркале рассмеялась первой.
С тех пор всякий раз, когда Софии бывало грустно, страшно или одиноко, — дразнили ли ее в школе, или папа снова обижал маму, а мама потом украдкой плакала — она искала утешения в своем зеркальце. От ласкового взгляда незнакомки, от ее улыбки на душе сразу становилось легче. Скоро София привыкла к своей чудесной подруге, уже не видела в ее существовании ничего особенного — и не удивилась, когда однажды девушка из зеркала с ней заговорила. Нежным мелодичным голосом, звучащим в голове.
Не удивилась и не испугалась она и тогда, когда поняла, что ее подруга и есть призрак фермы Гринов. То самое привидение, которого так боится мама — и зря! Она же добрая! Вот здорово было бы показать ее маме, чтобы она сама поняла, что бояться нечего! Но София твердо знала: их волшебная дружба — секрет, о котором никому, даже маме, рассказывать нельзя.