— Доброе, Тимоша, — ответил Александр. — Как тебе дом? Двор? Все ли по вкусу?
— Ладно тут, мастер. Прямо как мне Тихон, братец мой, обещал… Только непривычно как-то.
Мужичок осмотрел себя и добавил:
— Чего-то не хватает. Будто голый.
Крыса на плече незнакомца пискнула, словно подтверждая его слова. Я же усиленно делал вид, что меня не интересует этот чудной разговор.
— Ничего, привыкнешь, — успокоил его Морозов. — Оглянуться не успеешь, как делами обрастешь, и станет не до переживаний.
— Ваша правда, барин — за хорошей работой и жить веселее. Я тут у вас кустов насажаю, да травки разные полезные, чтобы ни комарья, ни гнуса не было. А еще… Но заговорили вы меня, мастер! — спохватился вдруг мужичок. — У меня работы много. Побег я.
И он поспешно потопал по своим делам. Александр же направился к беседке. И только сейчас я заметил, что в ней в одном из кресел уже сидит какой-то парень, лет двадцати на вид. Жилистый, крепкий, с русыми волосами и пронзительным взглядом светлых глаз — он чем-то напомнил самого Александра Васильевича.
Мы прошли по пирсу к беседке, остановились у стола, и Морозов произнес:
— Хотел бы познакомить вас со своим племянником, Михаилом Морозовым…
Я нахмурился, рассматривая парня. В памяти тотчас всплыл рассказ Александра Васильевича, в котором он поведал о своей родне в другом мире.
— Он приехал издалека. Погостить и проведать старика… — продолжил хозяин особняка.
При слове «старик» парень усмехнулся:
— Думаю, ты и сейчас можешь дать фору любому молодцу.
Гость встал с кресла и протянул мне ладонь:
— Михаил Владимирович Морозов.
— Павел Филиппович Чехов, — представился я, отвечая на рукопожатие.
— Мой дядя очень много про вас рассказывал, — продолжил Михаил, внимательно и с интересом рассматривая меня.
— Надеюсь, что только хорошее, — ответил я.
Михаил усмехнулся:
— Исключительно! Говорил, что вы лучший адвокат Петрограда, и защищаете простых людей. Это мне по вкусу.
— Ладно, давайте уже присядем, — оборвал беседу Морозов. — А то в ногах правды нет. Особенно в моем возрасте.
Мы сели в удобные кресла, и я поинтересовался:
— Итак, Александр Васильевич…
— Как вы уже знаете, Павел Филиппович, я ушел на пенсию, — начал Морозов, разливая по чашкам чай. — Отдел кустодиев теперь возглавляет Стас Зимин.
— Поздравляю вас, — ответил я, но Александр только отмахнулся.
— Не с чем. Я еще полон сил и энергии, так что на пенсии мне скучно. Большую часть своего бытия я вел активный образ жизни. Следственная работа разъездного характера…
Боковым зрением я заметил, как сидящий в кресле Михаил снова усмехнулся. Словно бы знал про эту «следственную работу разъездного характера» чуть больше. Но я не стал ничего уточнять, а вместо этого заметил:
— Вы вроде бы хотели открыть крохотную чайную компанию на болотах…
— Все так, — согласился Морозов и протянул мне чашку. — Кстати, попробуйте отвар.
— Благодарю.
Я взял чашку, сделал глоток. Довольно кивнул: напиток был чудо как хорош.
— Так что вы хотели обсудить? — произнёс я.
— Дела кустодиев доверены человеку, в котором я уверен, — начал Морозов. — Империя в безопасности. Сам же я задумался вот о чем, Павел Филиппович…
Он замялся, подбирая слова. А затем продолжил:
— Как вы уже знаете, в нашем мире кроме людей живут и… не совсем люди. Вернее, с виду то они часто похожи на нас, практически ничем от нас не отличаются…
— Как Фома? — уточнил я.
— Или Арина Родионовна, — продолжил Морозов. — Или ваша знакомая Регина. Или ваш друг Рипер… Их много, Павел Филиппович! И каждый из них имеет особенную силу. Которую может пойти как во благо Империи, так и во зло. И я хочу обратить эти таланты на пользу. Но для этого нужно вывести этих существ в… серую зону. Так, чтобы о них знали особые люди Империи, но не догадывались ее простые подданные.
— Почему? — не понял я.
— Подданных пугает все неизведанное, — внезапно произнес Михаил. — Такая информация должна подаваться репортерами дозировано и осторожно, чтобы медленно приучить общество к тому, что это — норма. Иначе возрастет подозрительность, и люди начнут присматриваться к соседям, пытаясь понять кто перед ними: человек или нечисть.
— Нечисть… — сказал я, покатав слово на языке, словно пробуя его на вкус. — Вы так называете всех, кто не является человеком?
— Так их зовут во многих мирах, — согласился Михаил Владимирович.
— Все верно, — кивнул Морозов. — К тому же, существование нечисти не укладывается в доктрину об Искупителе. А значит, позиции Синода в обществе могут просесть. Я навел кое-какие справки и оказалось, что некоторые знают про нечисть, которая живет в обществе. Они пытались рассказать об этом через сказки, но вышло у них плохо. И мешал этим сказителям в первую очередь Синод.