— Павел Филиппович, вы ведь желаете знать совсем другое, — прищурился старик. — Задайте прямой вопрос и получите честный ответ.
— Не уверен, что я готов…
Я покачал головой, понимая, что и впрямь не решусь. Потому что уже понял, что этот парень вполне мог оказаться сыном моей бабушки. Тем, о котором говорил Александр в «Званом ужине».
— Это он принес кольцо Виноградовой? — спросил я о другом.
— Все верно, — подтвердил Александр. — Мой племянник искал одну вещицу, которой владела ваша приятельница. И решил выменять ее на мой старый перстень. Как видите, артефакт оказался весьма полезным для нашей дорогой Людмилы Федоровны.
«Племянник», — мысленно повторил я за Морозовым и кивнул. А потом глухо уточнил:
— Софья Яковлевна об этом знает?
— Она не помнит своего прошлого в другом мире. Но я посчитал правильным познакомить ее с Михаилом.
Я поморщился.
— О чем вы беспокоитесь, княжич? — осторожно осведомился мужчина. — Вы ведь не переживаете за свою фамилию…
— Не говорите глупостей, — ответил я чуть резче, чем собирался. — Простите. Но я не хочу, чтобы бабушке было больно…
Внезапно Морозов коротко стиснул меня за плечи, и я поразился тому, какими крепкими оказались объятия.
— Рад, что вас волнует лишь это. Софочка для меня слишком дорога. И я бы никогда не причинил ей вреда. Если понадобится, то я сравняю целый мир, только чтобы она была счастлива.
— Хорошо, что этого не требуется, — усмехнулся я. — Сегодня она организовала стрижку и маникюр для женщин в моем доме.
— Пусть развлекаются, — махнул рукой Морозов и добавил, понизив голос, — Не думайте, что Михаил таит зло на свою матушку. Он хороший парень и не станет вредить тем, кто мне дорог.
Я не стал уточнять подробности, но сделал вывод, что новоявленный родственник мог быть опасен.
— Полагаете, что нам придется работать вместе? — поинтересовался я.
— Однажды вы решите, что так будет лучше. Но я не стану пытаться вас столкнуть или сблизить. Поверьте, я достаточно прожил на этом свете, чтобы понять: торопиться не стоит. Все случится в нужное время. Сейчас вам надо заниматься тем, к чему лежит сердце. И не беспокоиться о будущем. О нем буду беспокоиться я, как самый старший в роду.
Морозов впервые открыто заговорил о нашем родстве. Сделалось немного неловко.
Однако все исправил Фома, который ожидал меня у машины. Рядом с ним топтался мужичок с крысой. На этот раз я взглянул на него иначе. Видимо, это и есть представитель той самой нечисти, о которой говорил бывший начальник кустодиев.
— Стало быть, хорошо живется… — услышал я фразу, брошенную мужичком.
— Не голодаю, — усмехнулся Питерский и лукаво взглянул на карман собеседника. — Но твоя крыска все же считает, что я ее слопаю.
— Что с нее взять, — вздохнул мужичок и подпрыгнул на месте, прошипел, — а ну, не кусайся! А то не стану тебя потчевать семечками.
— Их обязательно надо отведать, — возразил Фома. — Мы уедем и крыска успокоится. А потом, быть может, однажды и поймет, что я своих не ем. Мне моя невеста готовит всяческие вкусности. И мышей с крысами она не печет. Это точно.
— Невеста? — улыбнулся Морозов. — Неужели, ты все же решился ту красавицу попросить выйти за тебя замуж?
— Ну, пока не попросил, — смутился парень и пригладил выскользнувшие из-под волос кошачьи уши. — Однако теперь она знает, кто я, и потому за предложением дело не станет.
— Хорошо, если так, — одобрил старик. — Не надо тянуть с тем, чтобы жить счастливо. А свадьбу мы вам справим, какую твоя Иришка пожелает.
— Я сам хочу заработать… — возразил парень.
— Вы же теперь часть семьи, а значит, наша забота — обеспечить вас всем необходимым, — настойчиво продолжил Александр Васильевич. — Тем более, у тебя теперь и должность будет соответствующая. Понадобится отчество справить.
Фома побледнел и бросил на меня настороженный взгляд.
— Не забивай себе этим голову, — попытался я успокоить парня.
— Голову забивать дурная примета, — подал голос Тимоша, который до того тихонько втолковывал что-то своей питомице. — Мне вот работа помогает мысли всяким глупостями не занимать. Ох, и заболтали вы меня… господа хорошие.
Мужичок осуждающе посмотрел на Фому, а потом широко ему улыбнулся.
— Всяческого добра тебе, хороший человек, — он сделал ударение на последнем слове, а потом снял с головы кепку и низко поклонился. А затем словно подернулся дымкой и спустя несколько мгновений истаял в воздухе.
— Делами пошел заниматься, — спокойно пояснил мне Морозов.