— И что же вы с ними делаете? — поинтересовалась Нечаева с неожиданной злостью.
Незнакомец взглянул на нас исподлобья. С него тотчас слетела маска добряка.
— Никто до вас меня не видел! Некоторые замечали движение в воздухе, но толком не могли ничего рассмотреть! А вы оба смотрите прямо в глаза! Как так получилось?
— Вы не ответили, что делали в теми несчастными, которые забредали сюда случайно? — напомнил я вопрос Арины.
Старик вдруг мерзко захихикал.
— То, что я хорошо умею! — со злобой ответил он. — Пугал их до самой смерти. Заставлял бежать, бил и толкал… Не давал найти выход, чтобы уйти… Все потом только руками разводили, не понимая, отчего эти глупцы валяются тут дохлыми!
— Зачем? — прошептала Арина.
— Чтобы питаться их призраками, — резюмировал я, и душегуб хищно осклабился.
— Интересно, какими будут на вкус ваши души? — прошипел он.
И мне вдруг показалось, что в его рту несколько рядов зубов.
Глава 6 Неучтенные призраки
Тотемы тотчас очутились рядом со мной и Ариной, злобно защелкав зубами. Я тут же призвал из межмирья Лешего, Митрича и Минина, и бойцы появились между мной и призраком. Но тот зловеще усмехнулся.
— Впервые вижу человека, который приводит столько пищи… — прошипел он. А затем громко завыл.
Нечаева испуганно вскрикнула и попятилась, зажав уши ладонями. А нити силы, которые связывали меня с тотемами, разом обрезало. Бойцы, которых я призвал, замерцали и исчезли. Пни провалились сквозь землю, взмахнув корнями в воздухе. А в душе появилось гнетущее чувство безысходности, которое порой возникает у одаренных, когда в них заглушают силу. И в этот момент я начал понимать, как старику удалось так сильно откормиться — мерзавец лишал одаренного сил и тот пугался еще сильнее, и это делало его еще более лакомой добычей для духа.
Призрак же в мгновение оказался рядом со мной. Зло оскалился и захохотал, заставив меня отпрянуть, лихорадочно раздумывая, как бы выйти из сложившейся ситуации живым.
Рука призрака превратилась в длинную, когтистую лапу. Противник замахнулся, но я ловко увернулся от удара. Когти ударили в появившийся силовой щит. Тот замерцал, жалобно зазвенел, однако выдержал, отбросив призрака. И в этот момент я почувствовал, как в душе снова теплится, разгораясь, сила. Видимо, удар в купол ошеломил противника — он не привык получать хоть какой-то отпор. Такой шанс упускать было нельзя, и я быстро поставил тотемы и вызвал Минина. Твердо приказал:
— Убей!
Старик уже начал приходить в себя, но боец оказался рядом. Удар топора пришелся в броню, созданную призраком, и сбил его с ног. Вот топор снова взметнулся, и я заметил, как лезвие окутывают призрачные лепестки пламени. Оружие загудело, лезвие снова ударило по дрожащей броне. В этот раз удар рассек защиту и врезался в призрачное тело.
— Убивать! Калечить! Жечь! — с восторгом прохрипел Минин, снова замахиваясь.
Призрак создал какое-то плетение, и Минина отбросило, развоплотив и отправив в межмирье. Я тут же создал серый череп, метнул его в поднимающегося противника. Сотканный из полупрозрачной энергии череп, щелкая зубами, врезался в старика, но нужного эффекта не произвел и просто рассыпался на части.
— Глупый мальчишка! Я сожру вас всех…
Я не ответил, вместо этого вновь призвав Лешего и Митрича, которые атаковали противника, выступив в паре. Послышались выстрелы, тело призрака задергалось. Старик уставился на свою оторванную руку и завизжал:
— Что же ты творишь, мелкий гаденыш?!
Я поспешно добил противника костяными шипами, которые разметали его покачивающееся в воздухе тело в клочья.
Митрич опустил пистолет и прохрипел:
— Сильный был дядя…
Леший только кивнул, рассматривая оставшееся на земле серое пятно.
— Он не тебя назвал мелким, — послышалось за спиной.
Я обернулся и увидел, как Арина Родионовна успокаивает пенек, который оплел ее корнями, закрыв от противника. Тотем застрекотал на своем языке, и в его болтовне мне послышались обиженные нотки.
— Я ему отомстил за мелкого, кого бы он там ни имел в виду, — заявил я и увидел, что пенек довольно щериться.
Где-то за куполом послышался шум. Преграда замерцала, пропустив на территорию десяток бойцов в форме дружинников. Один из них подскочил к нам и обеспокоенно уточнил, бегло меня осматривая:
— Что случилось, Павел Филиппович?
— Призрак, — коротко ответил я. — Очень откормленный и злой.