— Она не нападала! — вдруг вспомнил я. — Она приняла смерть от кого-то, кому доверяла. Кажется, именно так она однажды выразилась…
— То есть, ты не нашел времени выяснить подробности смерти у Любови Федоровны? — с упреком резюмировала княгиня.
— А я говорил, что Любови Федоровне было бы приятно, если бы вы спросили, как ее по голове тюкнули топором… — проворчал Фома.
— Это неприлично, — возразил я.
Но бабушка отмахнулась:
— Глупости! Но мы должны быть готовы к тому, что на нас может напасть огневичка с рангом Легенды. И ее придется…
— Только по голове бить не надо! — быстро попросил Питерский. И смутился, когда на него посмотрели все присутствующие. — А то во второй раз кольцо может не сработать. Павел Филиппович как-то говорил, что женщин бить не просто нельзя, а еще и неприлично!
Глава 12 Пробуждение
Мы полукругом встали возле кровати, на которой неподвижно лежала Виноградова. По моей просьбе Фома подошел к хозяйке дома и осторожно снял с нее одеяло. И я увидел, что тело ее находилось на странной воздушной подушке.
— Я использую специальный артефакт, который позволяет болезному левитировать, — пояснил лекарь в ответ на мой удивленный взгляд. — Воздух создает невидимые глазу небольшие волны, которые не дают застойным явлениям образовываться в мышцах.
Я кивнул:
— Понятно…
— Такое, поди, очень дорого стоит? — хитро вдруг уточнил Фома и зачем-то внимательно посмотрел в лицо Любовь Федоровны.
— Разве это важно? — возмутился было Лаврентий Лавович. — Я покупаю все нужные снадобья и артефакты, чтобы процесс исцеления проходил как положено.
— Важно! — не сдавался Питерский. И добавил в голос обеспокоенности: — Как дорого обходится такое долгое лечение?
Он наклонился ближе к Виноградовой и тихо произнес:
— Мы скоро по миру пойдем с такими-то тратами…
— Да что… — взвился лекарь, но я положил на его плечо ладонь и покачал головой.
— Не принимайте это на свой счет… Таким образом Фома просто пытается призвать нашу болезную.
— О! — понял Лаврентий Лавович, и лицо его просияло.
Он повысил голос и произнес:
— Дорого, конечно! Но куда деваться?
— Что происходит? — удивленно спросила Софья Яковлевна, переводя удивленный взгляд с Фомы на лекаря. — Если дело в деньгах…
— Плевать на деньги! — заявил я довольно громко и решительно.
Бабушка прищурилась и окинула взглядом лежащую перед нами женщину. А затем неуверенно произнесла:
— Деньги не главное. Даже если придется потратить несколько десятков тысяч…
— Или продать жилище, чтобы оплатить лечение, — громко поддакнул Фома.
— Даже если придется переехать в доходный дом где-нибудь на окраине, — предположил я.
Мне показалось, что в комнате стало теплее. Я откинул со лба прядь волос и внимательно присмотрелся к своей соседке. Она продолжала спать. И если бы не легкий румянец на щеках, я решил бы, что перед нами неживое тело.
Княгиня призвала тотемы, и по углам комнаты появились корявые пни. Они заворчали, устраивалась рядом с мебелью. Софья Яковлевна раскинула сеть из темных нитей, одна из которых упала на подоконник.
— Ешь, — позволила бабушка Ярославу, и тот виновато покосился на меня голодным взглядом.
— Можно, — согласился я.
Парень ухватился за нить и буквально за пару глотков явился в материальный мир. Некромантка сама отняла у сытого призрака нить и указала на кольцо.
— Павел, смотри…
Камень в оправе кольца Виноградовой налился жутковатым багровым светом. Он пульсировал, словно наполняясь кровью.
— В нем точно есть душа… — выдохнул я.
— Твоей силы не хватило, чтобы это проявить, — спокойно подтвердила Чехова. И направила нить силы к руке Любови Федоровны.
Тьма обернула ладонь Виноградовой плотной перчаткой, но почти сразу же начала впитываться в артефакт, исчезая с кожи, словно кольцо с жадностью пожирало темную энергию.
— Нужна помощь? — уточнил я.
Бабушка нехотя кивнула. Я щелкнул пальцами, и мои тотемы выбрались из-под пола. Совершенно не смущаясь пугающего соседства, раскинули корни по доскам. Силы у меня было намного меньше, чем у старшей родственницы, но я использовал тотемы по максимуму, и темные нити окутали пальцы бухгалтера.