— Понятно, — кивнул я и развел в стороны руки. — Однако, про Станислава Александровича ничего сказать не могу.
— Я могу! — внезапно вмешалась в разговор Софья Яковлевна.
Она вышла из кухни в сопровождении призрака, который нес тяжелый поднос с чаем, чашками и блюдом, наполненном печеньем.
— Мой супруг сегодня утром отбыл за город, — пояснила она. — Он пошутил, что Станислав был выгнан из дома и ночевал на сеновале.
— Ты мне не говорила! — удивился я.
Бабушка покачала головой и добавила:
— Я только что говорила с Морозовым по телефону. Он будто почуял, что у нас тут произошло какое-то важное событие, и сразу позвонил.
— Событие… — повторил Филипп Петрович и неодобрительно нахмурился. — Мне показалось, что вы все едва не выгорели. И как так могло случиться, что опытная некромантка в ранге Легенда поступила столь опрометчиво?
— Во-первых, дорогой сын, ты говоришь так, словно я нахожусь в том возрасте, когда запрещено совершать подвиги, — строго возразила женщина. — А во-вторых, не припоминаю, когда я позволяла тебе говорить со мной в таком неуважительном тоне?
В комнате заметно похолодало. Стоило отдать должное отцу — он не дрогнул, а продолжал смотреть на княгиню тяжелым взглядом. Она отвечала ему тем же.
— Мы не знали, что артефакт настолько мощный, — подал я голос.
— Вы должны были догадаться, что вещь древняя и довольно серьезная, раз способна была много лет хранить тело…
— Так это она? — пораженно воскликнул Шуйский, разрушая гнетущую атмосферу. — Знаменитая Виноградова теперь жива?! Вы воскресили ее! Как Франкенштейн воскресил свое…
— Нет, не воскресили, — с нажимом возразил я. — Как оказалось, все это время она не была мертвой. И уж тем более мы не создавали из нее монстра, пусть и с доброй душой…
— Рассказывайте, мастер некромант! — Дмитрий выхватил из рук призрака чашку, которую тот ему не очень любезно предложил. — Я просто обязан знать эту историю!
— Сначала клятва о неразглашении, — мрачно напомнил я.
— Обещаю и клянусь, что не стану трепаться о том, что узнаю в этой комнате! — скороговоркой проговорил Шуйский и уколол палец булавкой, которую выдернул из галстука.
— Вот за что я всегда уважала вашу семью — так за то, что вы никогда не бросаете слов на ветер. И не тяните резину, — улыбнулась бабушка и протянула парню салфетку.
Я кратко изложил ситуацию, избежав упоминания о трупах в подвале. Но князь и без того догадался о деталях, сложив все кусочки мозаики.
— Я немало проработал в жандармерии, чтобы все понять, — прокомментировал он мой рассказ. — Было бы интересно узнать, откуда Свиридов выведал про тайник в вашем доме.
— Его дочь видела призрак Виноградовой, — признался я.
— Это может быть проблемой, — насупилась бабушка. — Девушка способна узнать болезную. И решит, что вы ее воскресили.
— Она видела Любовь Федоровну не в самом хорошем расположении духа, — возразил я. — У нее был не особо приятный облик, когда они беседовали. Когда Любовь Фёдоровна злится, то не особо следит за тем, как выглядит. И меняется в лице в прямом смысле этого слова.
— Вряд ли кто-то сможет предположить, что Виноградова и та женщина, что спит сейчас в той комнате, — Шуйский указал на закрытую дверь, — один и тот же человек… Я видел Любовь Федоровну, но ни в жизнь не догадался бы, что она воскресла. Никто не предположит этого, даже заметив внешнее сходство между живой и давно почившей. А если сделать ей современную стрижку, нанести макияж, который сейчас носят дамы — и различие между образами станет явным. К тому же… Предположим — и только предположим! — что если бы Любовь Федоровна оставалась живой, то сейчас она была бы намного старше этой женщины. Ну, и не стоит забывать, что раз призрака не единожды видели разные люди, то никто не предположит, что она была живой. А это лучшее алиби для воскресшей Виноградовой!
— Она не воскресла… — упрямо повторил я.
— Конечно, — Шуйский старательно спрятал ухмылку за печеньем.
— Значит, она проснулась, — резюмировал князь Чехов. — И как вы теперь будете жить?
— Мы хорошо соседствовали, когда Любовь Федоровна была мертвой. Теперь с Людмилой Федоровной будем учиться жить мирно.
— Вам нужны документы? — спохватился Дмитрий Васильевич.
— Коррупция в Империи! — всплеснула руками Софья Яковлевна.
— Ты против? — уточнил я.
— Я могу предложить оформить нашего бухгалтера на имя какой-нибудь старушки из далекой деревеньки, которая почила на днях. Пожалуем ей фамилию и наше покровительство…