Я покачал головой:
— Не знаю. Но собачке, которую Залежный выкупил за рубль, там было хорошо.
— Собачке, говоришь… — задумчиво протянул князь, потирая подбородок. — Быть может, там разместить питомник для служебных собак? Там хватит места для дрессировки и выгула.
— Хорошая идея, — одобрил я. — Владельцы домов будут рады получить за свою собственность хоть какие-то деньги. А те, кто самовольно въехал в чужие помещения, будут вынуждены искать другие места обитания.
— Это хорошая мысль, — кивнул Филипп. — Нужно ее обдумать. Обсудить с разными людьми и подать в Императорскую канцелярию бумагу.
Он прошелся вдоль стены, рассматривая другие картины.
— Любопытно… выглядит красиво, — произнёс он. — Не знал, что у тебя такой вкус.
— Это полотна принадлежат Виноградовой.
Отец прошел в мой кабинет и встал у окна.
— Яблоковой, — поправил меня он, глядя во двор. — Привыкай называть ее новым именем. А то скажешь при ком-то ее настоящее имя — и придется объяснять, что ты имел в виду. И даже Арина Родионовна не сможет тебе помочь.
Я вошел в комнату и прикрыл за собой дверь, чтобы нас никто не мог услышать.
— Что ты знаешь о ней? — спросил я, скрестив руки на груди.
— Все, что должен, — сухо ответил князь, повторив мой жест.
— Мне стоит беспокоиться?
— Я не желаю тебе зла, Павел Филиппович. Ты должен это понимать.
Я потер переносицу, чтобы не сказать чего-то неуместного.
— Ты выбрал профессию, которую я никогда бы не пожелал для своего сына, — продолжил князь. — Но мы оба понимаем, что указывать тебе что-либо прав у меня нет. Я потерял это право тогда, когда ты покинул мой дом. И у меня не хватило смелости забрать тебя обратно.
— Смелости? — удивился я.
— Мне было страшно, Павел, — ответил мужчина спустя несколько секунд напряженной тишины. — Я понимал, что не справлюсь, и не смогу дать тебе заботы и любви, которую должен дарить ребенку родитель… Мне пришлось убеждать себя, что причина кроется в том, что времена тогда были лихие… Но они всегда были нелегкими! Мне всегда угрожали. Я знал, что будет нелегко, когда выбирал эту профессию. На практике все вышло куда серьезнее, но все же наивностью я не страдал. Твоя бабушка смогла меня подготовить. Она помогла мне, а я не сумел стать для тебя таким же маяком. У меня никогда не получится этого изменить — ты всегда будешь ждать от меня подвоха…
Я пожал плечами, не зная, что ответить. Но, похоже, Филипп и не ждал от меня слов. Он склонил голову к плечу, пристально рассматривая меня.
— Знаешь, я никогда не замечал, насколько мы похожи, — сказал он после затянувшейся паузы. — Я всегда видел в тебе только твою мать — тот же цвет глаз, та же улыбка… Но сейчас я вижу перед собой тебя повзрослевшего и понимаю, что у нас много общего.
— Дед тоже проверял мою маму перед тем, как предложить ей семейную реликвию? — тихо уточнил я.
В ответ на это отец горько усмехнулся:
— Да, он сделал это. И если бы ты знал, как же меня это разозлило! Помню, что высказал ему свои претензии, и я при этом не вел себя так сдержанно, как ты. А он сказал мне то, что я повторю тебе, сын… Он мне ответил: «Я не могу позволить кому-то обмануть твои надежды. Можешь ненавидеть меня — мне придется это пережить. Но однажды ты сделаешь то же самое для своего ребенка».
— Ты сделал это для себя, — возразил я. — Для семьи, которая не может себе позволить…
Князь шагнул ко мне и крепко ухватил меня за плечи.
— Ты не понимаешь, сын, — произнес он. — Мы можем себе позволить все, что посчитаем нужным. Все, кроме измены Империи… И я поддержал бы любой твой выбор, даже если бы ты надумал взять в жены простолюдинку. Но и ее я бы проверил, чтобы знать наверняка, что девушка не пытается тебя использовать…
— Проверил? — сипло спросил я.
— Проверил. И мне помог наш новый родственник.
— Морозов, — догадался я. — Он тоже желает мне добра, верно?
Отец кивнул:
— У него есть для этого веские причины. Однажды ты сделаешь то же самое для своего ребенка. И он тоже будет на тебя злиться. Таков путь.
— Однажды я это проверю, — пообещал я.
Во входную дверь постучали, прервав наш разговор. И я недовольно поморщился, отметив про себя, что в отличие от остальных сегодняшних гостей, этот хотя бы не забыл о правилах приличия.
Послышались тяжелые шаги Фомы, а затем щелкнул замок. И в приемной раздались приглушенные голоса. Через несколько минут на пороге кабинета появился Фома. И вид у слуги был недовольный: