— Корнелиус, — сказала Алисия, — мы не хотим больше слышать об этом...
— ...мы обнаружили автомат для кока-колы, абсолютно похожий на сюрреалистический робот, и о, господи, как мы смеялись! Во всяком случае мы налили себе кока-колы и пошли спать, и все было прекрасно, а затем мы включили телевизор и смотрели один из фильмов серии «Я люблю Люси», и как мы снова смеялись! Это был один из самых забавных фильмов серии «Я люблю Люси», которые я когда-либо видел, — может быть, вы видели его? Это был тот фильм, в котором Рикки говорит Люси...
Дверь террасы открылась, и Каррауэй, сопровождаемый двумя лакеями, сделал торжественный выход с шампанским.
— ...и тогда Люси сказала Рикки...
Погрузившись в свое кресло, я наблюдал, как Каррауэй открывает бутылку. Вся сцена полностью вышла из-под моего контроля.
— ...и тогда на сцене появляются Фред и Этель.
Слуги наконец вышли.
— Ну, ладно, за Эльзу и меня! — сказал Себастьян, отвлекаясь, наконец, чтобы выпить шампанского, и поднес к губам бокал.
Ни Алисия, ни я не пошевелились.
— Себастьян, — сказала Алисия, удивляя меня решительностью, с которой вела разговор, — я сожалею, я понимаю, что ты провел приятное время с Эльзой, но я не могу одобрить твою женитьбу на простой толстой еврейской девушке без осанки и шарма, когда у тебя есть гораздо лучшие возможности.
— О, Боже мой, Себастьян, — добавил я с дрожью в голосе, будто поспешил поддержать ее. — Если Джейк когда-нибудь обнаружит, что ты спал с его дочерью, он разорвет на части не только тебя, но, возможно, также и меня.
— Нет, он не сделает этого! — сказал Себастьян, темные глаза его внезапно стали жесткими и злыми. — Почему я не могу спать с его дочерью, если он увивается за твоей женой?
Ничего не произошло. Наступила тишина. Затем птичка легко перепрыгнула через балюстраду, залилась мелодичной трелью и улетела в кустарник. Пот побежал тонкой струйкой по моей спине.
Лицо Алисии было будто вырезано из слоновой кости, гладкое, непроницаемое, тонкое.
— Пожалуйста, Себастьян, выйди из-за стола, — сказала она, не повышая голоса. — Я прекрасно понимаю, почему ты хочешь причинить мне боль, выдумывая такую подлую ложь, но, возможно, когда ты успокоишься и сумеешь понять, почему я не одобряю твоих планов, тебе придется извиниться. А теперь, пожалуйста, уходи.
Себастьян осушил свой бокал, схватил бутылку шампанского и направился с ней К летнему дому.
— Алисия, — сказал я, — разве ты...
— Не будь смешным, Корнелиус, — сказала она. — Можешь ли ты представить, что у меня роман с евреем?
Я не мог представить этого. Я вытер пот со лба.
— Но что, черт возьми, заставило Себастьяна это сказать? — спросил я удивленно.
— Только Бог знает! Нет, подожди — это, должно быть, в то время... ох, как глупо! Джейк пришел как-то сюда, когда Себастьян еще жил в нашем доме, Корнелиус, — это было, возможно, вскоре после того, как Себастьян ушел с работы. Ты куда-то уехал, в Бостон, да? Я не могу вспомнить. Однако Джейк думал, что ты должен был уехать на следующее утро, и заглянул после работы, чтобы обсудить с тобой некоторые вопросы, касающиеся Фонда изящных искусств — ты не помнишь? Я говорила тебе потом об этом.
— Да. Я вспоминаю. Но почему Себастьян должен...
— Конечно, я пригласила Джейка немного выпить, и Себастьян увидел нас в «золотой комнате», когда Джейк рассказывал мне что-то про одну из своих дочерей. Если Себастьян думает, что эта сцена является тайным свиданием, он, по-видимому, сошел с ума, но я уверена, единственной причиной, почему он сделал такое безрассудное замечание, было то, что я не одобрила его желания жениться на этой большой вялой девушке, полной, как тыква, которая ни слова не может сказать самостоятельно. О, Боже, Корнелиус, что же мы будем делать?