— Но почему? Я покончил с Европой, ты почти моя жена, а я здесь, в Нью-Йорке! Если в жизни можно хоть иногда расслабиться, так именно сейчас.
— Конечно. Как же я глупа... Последние месяцы были такими тяжелыми — переустройство квартиры, Доналд Шайн с его дикими выходками...
— Бедняга Дон! — сказал Скотт снисходительным тоном. — Восточное региональное правление преподало ему урок, показав, что наглость не является всепобеждающей. Это горькая пилюля для него! Мне кажется, поддержка Джейка в деле «Траста» сделала его чересчур самоуверенным.
Сначала я подумала, что ослышалась.
— Скотт, повтори, пожалуйста, последнюю фразу.
Он повторил. Мое сердце учащенно забилось.
— Но, Скотт, Джейк не поддерживал Шайна.
— Да нет же, поддерживал! Шайну нужна была подробная информация о «Трасте», и Джейк был самым подходящим человеком для снабжения его этой информацией. Джейк знал всех в правлении «Траста» и мог склонить кого-нибудь стать его сообщником. Теперь Джейк мертв, и мы вряд ли когда-нибудь узнаем имя этого человека, но, как я понимаю, Гарри Мортон получил необходимые полномочия для охоты на ведьм и кадровой чистки. Я спрошу у твоего отца, как идет расследование, хотя и считаю, что это пустая трата времени... В чем дело? Почему ты так на меня смотришь?
Я неуверенно ответила:
— Так, вообще... Джейк действительно был информатором, но он был на нашей стороне. Поэтому мы и победили. Это он намекнул нам в сентябре, что Шайн нацелился на «Траст».
Наступило молчание, слегка нарушаемое лишь шумом «кадиллака». Мы выехали из аэропорта в сторону Вэн Уик Экспрессуэй. Через затемненные окна автомобиля небо казалось размыто серым.
— А что, разве тебе об этом никто не говорил? — спросила я.
— Нет. — Поколебавшись мгновение, он сказал: — Но в этом нет ничего странного. В Лондоне я был далек от этих дел, а обсуждать их по трансатлантической связи не очень удобно. И все же мне не верится... Слушай, ты уверена, что у тебя в руках факты? Джейк и Шайн были открытыми союзниками. Джек много лет ненавидел твоего отца.
— Умирая, он перестал думать о старых обидах.
— Даже если так... Но ты уверена...
— Скотт, ты долго отсутствовал, и тебе трудно понять, что чувствуют воротилы Уолл-стрит, когда какой-то хитрый мелкий делец вроде Шайна пытается подмять их под себя. Джейк чувствовал то же самое. Как вся старая гвардия, он относился к Шайну с предубеждением, был раздражен и откровенно презирал его.
— Но если не Джейк, то кто же?
Я пожала плечами.
— Не знаю. И не думаю, что кто-нибудь знает. Не за этим ли охотится Гарри?
— Не знаю, что удастся Гарри раскопать. Я ничего тут не понимаю и все еще не могу поверить этой истории с Джейком. Откуда ты ее взяла?
— От самого Гарри.
— Он сам разговаривал с Джейком?
— Нет.
— Вот так! Все это не более чем дурацкие слухи; если бы ты знала, какими только слухами не обрастают подобные истории! Где же сам Гарри это услышал? Вот уж не подумал бы, что Гарри такой доверчивый.
— Гарри узнал об этом от моего отца.
— Твоего отца?
— Джейк разговаривал перед смертью с моим отцом.
— Но это немыслимо! Они же не разговаривают друг с другом более десяти лет!
— Я была в комнате, когда отец позвонил Джейку. Джейк упросил меня уговорить отца позвонить ему. Это правда, Скотт. Это не слухи.
Он долго молча смотрел на меня. Затем он отвернулся к окну, за которым виднелись безобразные окраины Лонг-Айленда.
— Конечно, — продолжала я, — хоть я и находилась в комнате, но не слышала ни единого слова из того, что говорил Джейк по телефону, а мой отец ничего не рассказывал. После этого разговора он был в шоке, но тогда я думала, что причиной этому было состояние Джейка. Мне никогда не приходило в голову, что они могли разговаривать о... ладно, оставим эту тему, все это не имеет теперь никакого значения. «Траст» спасен, Шайн разбит, и этого достаточно. Пожалуйста, Скотт, давай выбросим все это из головы и поговорим о чем-нибудь другом, хорошо?
— Конечно. — Он не двигался и продолжал смотреть в окно. Его лицо ничего не выражало. Наконец он сказал:
— Да. Давай поговорим о детях. Каковы впечатления Пола от первого семестра в Чоате?
Я начала рассказывать о Поле. Не помню, говорила ли я ему о решении Эрика не идти в банковское дело; помню только, что мне надоела болтовня о домашних делах, и я заговорила о другом, в частности, о планах празднования Рождества в семейном кругу. Говоря об этом, я смотрела на зубчатые башни Манхэттена за бетонной лентой шоссе.
Когда мы приехали в гостиницу «Карлайл», единственным моим желанием было укрыться от всего мира в спальне, забраться в постель и провести в ней несколько драгоценных часов. Скотт же сказал будничным тоном: