— Нет, не надо. Нет проблем. Сообщи, если понадоблюсь. Сейчас вылезай к чертям и, пожалуйста, не прозевай свой поезд, а то все в Лондоне начнут думать, что я соблазнил тебя.
Я вылезла из автомобиля и поплелась на станцию. В сумятице мыслей я отчетливо понимала одно: Скотт был прав, удерживая меня от посещения Себастьяна. Он предвидел, что встреча взбудоражит меня; так оно и случилось. Я твердила себе, что не следовало мне видеть Себастьяна, не следовало ехать в Кембридж, не следовало ставить себя в такое невыносимое положение. Но когда я спросила себя, что это за положение, то определить его не смогла.
Я думала об Эдварде Джоне и плакала, идя по платформе в ожидании поезда.
Глава шестая
— Я звоню, чтобы пожелать тебе всего самого хорошего, Вики, — говорил Джейк Рейшман. — Я слышал, о вашей помолвке объявлено официально.
Стоял сентябрь. Дети были опять в школе, а я снова в Нью-Йорке, после плавания через Атлантику вместе с матерью на борту «Королевы Елизаветы». Скотт собирался возвратиться в Нью-Йорк в октябре, наша разлука, таким образом, получалась недолгой, но я все еще не хотела, чтобы он оставался предоставленным самому себе. Так или иначе, я не была дома целое лето и понимала, что прежде всего надо подумать о детях. Именно поэтому я устояла, правда с огромным усилием, перед соблазном пожить еще немного в Лондоне.
— О, Джейк, как хорошо, что ты позвонил…
В это время я переодевалась в спальне, собираясь нанести еженедельный визит отцу, поиграть в шахматы и посплетничать. Рядом с телефоном на ночном столике стояла в рамке моя любимая фотография Скотта, и, разговаривая с Джейком, я вспоминала, как морской бриз трепал ему волосы, когда он позировал перед камерой. В тот момент мы отплывали от побережья Суссекса. Скотт к тому времени опять бросил пить. Будучи в состоянии душевного разлада, я тогда присоединилась к нему и радовалась, что похудела и почувствовала себя лучше. Я решила было для себя, что вообще не стоит употреблять алкоголь, но стоило мне с матерью подняться на борт «Королевы Елизаветы», как через полчаса я страшно затосковала по мартини. Мать в течение всего путешествия бесконечно раздражала меня флиртом с семидесятивосьмилетним вдовцом, питьем шампанского с утра до вечера и бесконечными стариковскими воспоминаниями о так называемых «старых добрых временах».
— Правда, здорово, что ты позвонил, Джейк, — повторила я, пытаясь сосредоточиться на разговоре и глядя на Скотта, улыбающегося мне с фотографии.
Но Джейк не упоминал имени Скотта. И не спрашивал о предстоящей свадьбе. Он лишь спросил:
— Когда ты собираешься повидать своего отца?
— Я еду к нему прямо сейчас.
— Тогда скажи ему, пожалуйста, что нам совершенно необходимо поговорить, ладно? Я пытался звонить ему, но застаю только нанятых им молодых служащих, и, хотя я и оставляю для него сообщения, он мне не перезванивает. Я буду тебе очень признателен, если ты поможешь мне.
— Ладно. — Мне было обидно, что моя помолвка — для него лишь повод для другого разговора. Но Джейк всегда был очень добр ко мне, простил мне мою роль в неудаче Эльзы с замужеством, оставался моим поклонником, несмотря на ссору С отцом, и я постаралась скрыть свое недовольство.
— Ну, а как ты, Джейк? — спросила я вежливо. — Я так давно тебя не видела.
— К сожалению, я не совсем в порядке, и это одна из причин, по которой я должен как можно скорее поговорить с твоим отцом о делах, касающихся нас обоих. Моя язва опять обострилась, и завтра я ложусь на операцию в Маунт-Синай.
— О, мне очень жаль! — Я была потрясена и сразу забыла о раздражении. — Желаю тебе удачи и обещаю, что отец позвонит тебе сегодня вечером.
— Я дам тебе телефон моей новой квартиры. Он не знает его. — Он быстро продиктовал номер и затем добавил бесцветным голосом, каким обычно говорят властные люди, стараясь замаскировать свой диктаторский тон: — Не слушай его, Вики, если он скажет, что позвонит позже. Заставь его позвонить при тебе. Если же он начнет увиливать… — Он замолчал, как бы подыскивая слова. — Скажи ему, что с возрастом я стал сентиментальным, что братство Бар-Харбора значит для меня больше, чем новое поколение, сеющее смуту и гибель.
Я подумала, что он, должно быть, действительно очень болен и хочет загладить старые ссоры, прежде чем отдать себя в руки докторов.
— Не беспокойся, Джейк, — сказала я. — Даю тебе слово, что он позвонит.
— Позволь мне показать тебе мою новую игрушку, — оживленно заговорил отец. — Магнитофон, который включается звуком человеческого голоса, как он понравился бы Сэму! Я собираюсь установить его в моем офисе, так что смогу записывать каждый разговор без шума. Клиенты даже не будут знать, что их записывают! Здорово? Вспоминаю о старых временах, когда Сэм должен был суетиться вокруг этих диктофонов и фонографов.