— Себастьян, — говорит Вики, — твое молчание ужасно меня нервирует. О чем ты сейчас думаешь? Не говори, попробую догадаться. Ты думаешь, что я сумасшедшая.
— Правильно. Я восхищен, что ты сумасшедшая. Мне не нравятся нормальные люди. Нормальные люди обычно скучные и глупые. Если бы было больше таких ненормальных людей, как мы, то мир был бы намного лучше.
Она смеется.
— Но я нормальная, Себастьян!
О, да, ты нормальная, Вики, но ничем не можешь этого доказать. Ты оригинальная, ты другая, ты не глупая, не скучная и не заурядная. Вот поэтому я называю тебя ненормальной и такой ты мне очень нравишься. Поэтому я тебя люблю. И поэтому я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы освободить тебя от оков нормальности, в которых ты так долго и так несправедливо томилась.
Я думаю, что первый год ее супружеской жизни был нормален. Всем было видно, что она на седьмом небе от счастья, так что, вероятно, вначале с сексом все было в порядке. Но что же произошло потом? Почему все стало так плохо?
— Ты не слушаешь, Себастьян? — сердито говорит Вики. — Я сказала, что я нормальная!
— Прекрасно. Тебе не нравится слово «ненормальная». Тогда как насчет нестандартная?
— Что может быть более стандартным, чем быть женой и матерью? Так или иначе, я не хочу быть нестандартной. Мы все должны подчиняться правилам, если собираемся приспособиться к обществу и добиться успеха в жизни, не так ли? И я хочу добиться успеха, не хочу быть неудачницей.
— Самая успешная вещь, которую ты можешь сделать в жизни, — говорю я, — это понять, кто ты, и быть тем, кто ты есть на самом деле. В противном случае ты убиваешь свое подлинное «я». Это не путь к блаженству. Это путь к депрессии и отчаянию.
У нее расширились глаза, и она выпалила:
— Но если тебе не нравится твое подлинное «я»? Предположим, это социально неприемлемо?
— Ну, если ты будешь нарушать законы, то я согласен, у тебя будут проблемы. Но если ты законопослушная гражданка с нормальным умеренным интеллектом и гуманной точкой зрения, то почему, черт возьми, тебе не должна нравиться такая твоя суть? Если другие люди критикуют тебя и заставляют думать, что ты плохая, почему ты автоматически должна считать, что они правы? Кто они такие, чтобы устанавливать правила поведения? Какое они имеют право судить тебя? И, черт возьми, что они сами собой представляют?
Она думает. Некоторое время мы молчим, но, наконец, она говорит: — Я даже не уверена в том, что я знаю свое подлинное «я». Иногда я думаю, что не знаю, кто я на самом деле. Но я знаю, какой я должна быть, и это самый легкий путь, Себастьян, он безопасен и четко размечен, и я знаю, что люди, которых я люблю, одобрят меня, если я буду стараться оправдать их ожидания.
— Нет, Вики, — тихо говорю я. — Это не самый легкий путь. Это путь, который едва не погубил тебя. Так или иначе, если использовать одну из самых избитых сентенций твоего отца, меня не интересует, какой тебе следует быть. Меня интересует, какая ты есть на самом деле.
Алфреду один год. Ходить он еще не умеет, зато очень быстро ползает с опущенной головой и похож на маленького бычка. Он меня узнает. Он улыбается, когда видит меня, и хотя я не выражаю бурно своих чувств, но всегда понимаю, чего он хочет.
Мы с Алфредом общаемся.
Алфред похож на меня. Он крупный, и у него черные волосы. Он сидит, пожирая глазами одну свечку на юбилейном пироге, его светло-голубые глаза затуманены мечтами о будущих триумфах, Эльза прижимает его к себе, вся родня Рейшманов отвратительно воркует, мама выглядит так, будто она вот-вот лопнет от гордости.
Оставьте его в покое, вы все, глупые люди. Разве вы не видите, что он хочет немножко помечтать?
Вики пришла на день рождения вместе со всеми своими детьми. Эрик и Пол, как обычно, пытаются убить друг друга. К несчастью, им это не удается. Маленький Постумус спит. Новорожденные дети такие умные.
— Себастьян!
Это Вики, она выглядит доведенной до отчаяния. Кристину вырвало на ковер. У Саманты приступ раздражения, а мальчики крушат все вокруг в ближайшем туалете. Никаких признаков няни. Она либо потеряла сознание, либо ушла, и можно ли винить ее в этом?
— Себастьян, я не могу справиться с ними!
Никаких слез, только напряженная хрупкая веселость, затишье перед штормом.
— Иди в ванную комнату, которая находится за спальней, запрись там.
Я вылавливаю маму из толпы обожателей Алфреда.