— А включение в эту структуру будет добровольным или принудительным?
Он вновь растерялся, но лишь на мгновение.
— Конечно, добровольным. Но думаю, все люди будут заинтересованы в подключении к этой сети. Мы же не можем сейчас обходиться без глобал-портал? Эта система освободит человечество от рутинного обучения. Мозг новорождённого, подключённого с самого рождения к этой системе, будет наполняться всеми доступными знаниями, которыми располагает человечество. Долгое и не всегда эффективное обучение больше не понадобится!
— Это все интересно, господин Ипатьев, а вот как с личным пространством каждого человека. Оно станет открытым для всех. Не так ли?
— Наша система имеет несколько уровней защиты личной информации. Контролировать наши мысли не сможет никто, — улыбнулся он, но я успел заметить быстрый взгляд, брошенный на премьера. И в душе поселилось напряжение.
После конференции в глубокой задумчивости я добрался до космолёта, ожидая Огарёва. Хотелось расспросить его лично об этой программе.
Запищал мой коммуникатор, вырвался луч голографического проектора, и я увидел лицо тестя.
— Карл, у меня ещё дела здесь, — сообщил он. — Возвращайтесь без меня.
Жаль. Значит, разговор придётся отложить. Мой тесть слишком занятой человек. Я удобно расположился в кресле, достал речевой блокнот, автобиографию Огарёва и углубился в изучение, тут же делая пометки.
Внезапно космолёт вздрогнул, его подкинуло, швырнуло, как мячик, словно от удара огромной ракеткой. Ускорение с такой силой вжало в кресло, будто меня придавила массивная слоновья туша. Датчик на руке зашёлся в бурной истерике:
— Угроза жизни шестьдесят семь процентов! Угроза жизни семьдесят…
Голову терновым венцом сжала невыносимая боль, горло залила тошнота, и я отключился.
Сознание возвращалось нехотя, словно я медленно поднимался сквозь толщу морской воды. Она светлела, становилась прозрачней. И, наконец, я обнаружил, что лежу на кожаном диване. Приподнявшись на локте, обнаружил рядом сутулого шатена с длинным худым лицом, бородкой клинышком и сведёнными к переносице тёмными глазами.
— Как себя чувствуете?
— Хреново, — проворчал я. — Наверно, побывав в бетономешалке, чувствовал себя лучше.
Я присел, растирая разрывающийся от острой боли затылок.
Мягкий белый свет струился с куполообразного потолка, обшитого серебристыми панелями. Никого, кроме меня и мужчины в просторном зале я не было. Возможно, меня похитили, но не убили, а это уже неплохо.
— Что вы от меня хотите? — поинтересовался я. — Выкуп?
— Нет. Ну что вы. Мы хотим принести извинения за доставленные неудобства.
— А, ясно, — протянул я, осмелев. — Вы собирались похитить Огарёва? Правда? — хитро прищурился я. — Решили, что на правительственном космолёте летит премьер? А зачем? Получить выкуп? Впрочем, понимаю, это секрет вашей организации. Вы мне ничего не скажите.
— Почему же, скажу, — спокойно ответил он. — Мы не террористы, — он присел в кресло напротив и скрестил руки на груди. — Просто хотели убедить его прекратить программу «Нервная система Земли», о которой шла речь на конференции.
— Откуда вы знаете о ней? Это информация для служебного пользования, — проворчал я.
— Я был главным разработчиком этой программы, — улыбнулся собеседник. — Меня зовут Эдгар Мурадов.
— Не помню такого. Почему я должен вам верить?
— Вы не помните, потому что вся информация обо мне была стёрта. Когда я попытался убедить Огарёва закрыть эту программу, меня просто выкинули и уничтожили все следы моего пребывания в корпорации.
— Ну и зачем вам понадобилось закрывать программу? Это же такие возможности! Использование разума всех людей, как единой нейронной сети. Не понимаю, с какой стати он должен был её закрывать.
— Правда в том, Карл, что она включает ещё и тотальный контроль над человечеством: поступками, разговорами и, главное, манипулирование сознанием. Это лишит человечество свободы окончательно.
— Ну и что? Девяносто процентов населения Земли лишены собственного мнения и свобода им ни к чему. Стадо тупых баранов.
— Не надо так говорить, Карл, — он покачал головой. — Вы так не считаете.
— Считаю я или нет — не имеет значения. Почему думаете, что я не расскажу Огарёву о вас?
— А вы знаете, где находитесь? — Мурадов вызвал со своего коммуникатора голографический экран с панелью управления, пробежался пальцами.