Я поднялся на второй этаж, в кабинет. Присел за стол, вновь начал листать биографию Огарёва. Захлопнул и стал стремительно мерить комнату шагами. Вся эта мишура, которая окружала меня, стала раздражать: старинная мебель из дуба, мои трофеи журналиста, гордо выставленные рядами на стеллажах.
По-прежнему не хватало воздуха, я распахнул воротник рубашки, растёр грудь в области сердца. Вышел на балкон и, облокотившись на ограждение, задумался. Отсюда открывался дивный вид на медленно несущую свои воды реку с низкими берегами, заросшими кустарником. Редкий лесок с берёзами и осинами. Тихо, как безумно тихо. Я черпал вдохновение в этой красоте, как студёную воду из колодца в жаркий июльский день. Но сейчас колодец высох и на дне осталось лишь немного грязи. В голове вертелись строчки Шекспира:
Как там называлась старая книга, которую читал в детстве? «И один в поле воин». Да, именно так.
Вернувшись в комнату, решительно направился к столу. Включил речевой блокнот и присев на край стола, начал диктовать текст рецензии на автобиографию Огарёва, превознося до небес прекрасный стиль, чувство юмора.
— Всем хороша эта биография. Недостатков совсем немного. Например, в ней упущен маленький эпизод, когда Виктор Евгеньевич вместе с компанией своих дружков совершил преступление. Изнасиловал и убил двух девушек. И ушёл от правосудия. Московский журналист Олег Леонидов пытался привлечь к ответственности насильников и убийц. Но его ликвидировали по указанию господина Огарёва, инсценировав самоубийство.
Рассыпался хрустальный звон «Кампанеллы» Паганини — вызов по закрытой видеосвязи. Автоматически высветилась надпись, настолько крупная, что её заметил и близорукий с десяти метров. Предупреждение, нечто похоже на прибитую к столбу ЛЭП табличку: «не влезай — убьёт».
— Карл, что вы хотите? — я предсказуемо увидел голограмму Огарёва.
И совершенно не удивился. То, что за каждым моим шагом теперь следили, было очевидно. Премьер не казался расстроенным или рассерженным. На лице — абсолютно непроницаемая маска сфинкса.
— Я хотел бы, чтобы вы выступили на национальном медиа-канале и объяснили людям, что на самом деле представляет «Нервная система Земли», — отчеканил я. — Что нейронная сеть выполняет функцию тотального контроля. Сколько всего людей подключено к ней? Сотни тысяч? Миллионы? А может быть всё население Земли уже нанизано на нейронные сети, как бусинки на леску?
— Совершенно невозможно, Карл. Подобная система нужна для национальной безопасности. Поверьте, будет лучше, если население не будет знать. Большинство ничего не поймёт, испугается неизвестности, поднимется ненужный шум.
Он смотрел прямо мне в глаза. Руки лежали на подлокотниках кресла. Так ведёт себя человек, который говорит правду. Но по моему опыту я понимал: Огарёв лжёт.
— Раньше я тоже считал так, Виктор Евгеньевич, но сейчас всё изменилось.
— И что же?
— Считайте, что я получил прививку совести.
— Вот как? Ну, хорошо. Если я разочарую вас и скажу, что никакой «Нервной системы Земли» не существует пока в реальности? Что это только теоретическая разработка?
— Виктор Евгеньевич, я знаю, что это не так, — усмехнулся я. — Благодаря чипу, который стоит в моих мозгах, вы смогли обнаружить станцию Мурадова. Вы знали, что они захотят вас похитить и подставили меня.
— Мурадов и его приспешники — банда террористов. Они жаждали устранить меня. И всё, что он рассказал обо мне — ложь. Он обвёл вас вокруг пальца, как мальчишку.
— Нет. Это не он рассказал мне о вашем грязном прошлом. А я рассказал ему. В моём сознании живёт другой человек — тот самый журналист Олег Леонидов, на казнь которого вы явились лично. Мурадов лишь использовал оборудование, чтобы вытащить информацию об этом деле. Теперь у меня есть подробнейшее досье.
Лицо премьера вытянулось, кровь отлила от лица. Я попал в «яблочко».
— Что вы хотите конкретно? — голос звучал ровно, но я ощутил отголоски приближающейся бури.
— Я предлагаю провести референдум, чтобы люди сами высказались за или против.
— Для такого умного человека, как вы, это удивительно глупое предложение. Люди никогда не могли оценить новых идей по достоинству. Боялись их. Они не смогут принять адекватное решение.
— Я настаиваю. Или…
— Или что? Опубликуете ваш вздорный вымысел на вашем медиа-портале? — в его глазах блеснула насмешка, он удивительно быстро справился с волнением. — Но ведь вы побоитесь. Это будет концом вашей карьеры. Правда, Карл? Сытый, счастливой жизни. Где вы с удовольствием получали подачки от власти. Ваш уютный мирок схлопнется, как створки раковины.