Одиночество. С тех пор, как не стало отца, у нее никогда не было собственной комнаты, а значит, и благословенного покоя и тишины, которые она могла дать. Но Фэллон не обманывала себя и не считала это место домом.
Дом – это нечто постоянное. То, что никто и никогда не сможет отнять. То, что однажды, поклялась она себе, она обязательно обретет.
И, тем не менее, эту комнату несомненно можно было назвать достижением.
Отдаленный визг разрушил покой раннего утра. Голоса добрались до комнаты Фэллон, и она села в постели.
— Да она совсем спятила! Уберите ее от меня! На помощь! Помогите!!!
Слабый утренний свет с трудом проникал в комнату сквозь занавески. Выскользнув из теплой постели, Фэллон поспешно натянула ливрею, задержалась перед зеркалом, напомаживая волосы, связала их в узел на затылке и нахлобучила колючий парик. Этот предмет ее одежды практически полностью скрывал ее женственность.
Шум за дверью становился все громче. Взявшись рукой за дверную ручку и прикусив губу, Фэллон раздумывала над тем, не лучше ли остаться в комнате и спрятаться, пока что бы там ни было не уляжется. Вчера она прибыла сюда довольно поздно, поэтому ей еще только предстояло познакомиться со всей домашней челядью, и Фэллон никак на могла унять нервную дрожь. Кто–нибудь может раскрыть ее маскарад… возможно, даже сам хозяин, если он сейчас там, за дверью. Дрожь другого рода пронзила ее. Вряд ли. Сейчас рано, и он наверняка спит. А ей рано или поздно все равно придется столкнуться со своим новым миром.
Глубоко вздохнув, Фэллон открыла дверь, шагнула в коридор и тут же обнаружила, что не ее одну этот шум вытащил из постели. По коридору неслась целая толпа слуг. Едва она успела что–либо рассмотреть, как толпа подхватила ее и понесла вверх по служебной лестнице. Воздух, наполненный гулом взволнованных голосов, служил аккомпанементом громким крикам, доносившимся со второго этажа.
— Что он натворил на этот раз? – сверкая глазами, захихикала служанка за спиной Фэллон.
— Наверное, это как–то связано с той девкой, которую он притащил сюда прошлой ночью, – предположила другая и покраснела, поймав взгляд Фэллон.
И тут наступила очередь Фэллон покраснеть. Она больше не Фэллон, а Френсис. Френсис. Она стала мысленно повторять это имя, как мантру. Расправив плечи, она последовала примеру остальных слуг, которые вытягивали шеи в надежде увидеть, что же там происходит.
Миссис Дэвис, экономка, которой мистер Адамс представил ее вчера, размахивая метлой, гнала вниз по лестнице женщину в ярко–красном вечернем платье. Огромные, как дыни, груди норовили вот–вот вывалиться из низкого до неприличия декольте.
— Вон! Вон отсюда, грязная воровка!
Несколько слуг бросились на помощь экономке, на ходу выкрикивая оскорбления в адрес взъерошенной женщины. Фэллон медленно поворачивала голову, оглядывая слуг, замерших по обе стороны лестницы. Несмотря на их опрятный внешний вид в чистых ливреях, она вдруг почувствовала себя в самом центре кровожадной толпы, которая с возбуждением наблюдает за несправедливой казнью.
Крики стали громче, когда экономка швырнула метлу прямо в голову женщины. Несчастное создание завопило и схватилось за голову, тщетно пытаясь вытащить из спутанных волос сломавшиеся прутики.
— Я научу тебя, как красть серебро его светлости!
— Миссис Дэвис! Что это Вы делаете? – прогрохотал голос мистера Адамса из нижнего зала с мраморными полами.
Уперев руки в свои узкие бедра, он наблюдал за развернувшимся перед ним спектаклем с меньшей долей юмора, чем остальные слуги.
— Зовите охрану, мистер Адамс! У нас тут воровка!!!
— Миссис Дэвис, это… гостья его светлости, – сказал дворецкий, одним глазом глядя на попавшую в немилость женщину.
— Гостья, тьфу! Разве он пригласил ее, чтобы она ограбила его, пока он ничего не видит?
Внезапно послышался глубокий низкий смех.
Фэллон замерла, дрожь прокатилась по ней, когда она и дюжины других слуг повернули головы, чтобы увидеть человека, обладавшего этим теплым бархатным голосом. Попав в сети приятного мужского смеха, Фэллон провела рукой по парику, радуясь, что по–прежнему на своем месте. Он точно не узнает ее. Да она и сама с трудом узнавала себя в зеркальном отражении. Однако все же опустила плечи, инстинктивно стараясь слиться с толпой слуг.
— Ну, я пока еще не ослеп, миссис Дэвис, – произнес знакомый голос, от его бархатистого тембра внутренности Фэллон завязались узлом.