И снова привередливый клиент.
Поблагодарив Дария за хлопоты, я помогла ему убрать лишние предметы, которые мне не понадобятся для писания портрета. По итогу в недавно полностью заполненной комнате живописным репертуаром остался лишь один черный мольберт, холст, с десяток кистей, заготовленных на будущее, краски и исполнитель в моей роли. Когда Главный Дворецкий вышел из кабинета, я стояла посередине помещения в полной гробовой тишине. Теперь в светлой комнате стало спокойней и легче дышать. И меня расстраивало, что совсем скоро мое одиночество пропадет.
Почему все это происходит со мной?
Я подошла к окну, чтобы взглянуть на погоду снаружи. Солнце спряталось за покровом облаков, а легкий ветерок качал длинные ветви ив. Только сейчас заметила, что этот вид деревьев намного чаще встречался в природной обстановке резиденции. В нашей долине их довольно редко можно было встретить, но они всегда мне нравились, особенно когда их изображения рассматривала их в книге бабушки Морганы. Она часто нам с маленькими Дженнифер и Габриэлем читала все что угодно, только не сказки. Он говорила: «Не нужно смотреть на сказку из книги, когда вы можете создать свою». Она еще что-то говорила, но мое детское восприятие сконцентрировалось на этой фразе. Мои глаза закрылись, чтобы уйти в воспоминания.
Я почти не помню брата Дженнифер. Единственное, что осталось в моей памяти, так это эпизод, когда я крохой разбила себе коленку и пыталась не заплакать. Спросите, почему я глушила слезы? Потому что плакать было не для кого. Тогда, помню, меня поразило, как строгий и серьезный Габриэль впервые показал свою мягкую сторону. Он что-то говорил с упреком, но все же поднял меня и отряхивал пыльную одежду. Пока я малютка боролась с приступами боли и сдерживала слезы, мальчик с веснушками и карими глазами, как у Дженн, осматривал остальное тело. Из этого воспоминания я не могла услышать, что он говорил, смотря мне в глаза. Казалось, Габриэль как будто шевелил лишь одними губами. Но в конце его речи, я отчетливо слышала конечную пару реплик: « … Не сдерживай слезы, когда тебе больно. Это не знак слабости. Если хочешь заплакать, но не можешь показать свои два ручья другим, то найди меня». Он щелкнул по моему опухшему маленькому носу, стоя на одном колене передо мной: «Пошли, фея Банши, бабушка нас заждалась». Я не знала, что значит его обращение, незнакомые слова врезались в мою память, а слезы, как назло текли, как и говорил Габ, словно два ручья реки Айки. Поднялась летняя волна теплого воздуха, и уголке губ Габриэля села небольшая бабочка малинового окраса, из-за чего я засмеялась искренним детским смехом.
Где же был Габриэль, когда он так был нужен своей сестре? Где он был, когда умирала Моргана? И почему он не навещал своих единственных родных?
Эти вопросы лишь будоражили воздух, потому что они так и останутся без ответа. И это весьма печально, так как никто не знал, жив ли Габ, кроме него самого. А мы не видели этого парня уже много лет, будто он был лишь призраком прошлого.
Дженнифер лишь раз говорила на эту тематику после смерти Морганы. Она сказала очень жестокие слова, свойственные ее характеру: «У меня больше нет брата. Он умирал для меня каждый раз, когда бросал родню, уходя в гребанный монастырь или куда-то еще, когда умирала бабушка, и его не было рядом. Когда я была на грани смерти из-за избиения людьми, считавших меня проклятой ведьмой, когда я голодала и надеялась, что мой старший брат найдет меня и спасет, защитит, заберет с собой. Но, увы, реальность суровее мечтаний, Рейчел Хэйзи. Ты меня понимаешь, ведь твои родители, как бы прискорбно это не звучало, тоже тебя покинули. Это научило меня полагаться только на саму себя, как и тебя. Мне проще считать, что Габриэль мертв». Она тогда проплакала всю ночь, поэтому я решила больше не заводить эти разговоры, так как для нее это будет равноценно удару кинжала со спины под ребра. С уходом Габриэля Дженнифер лишилась брата, а я близкого друга.