Нет, они этого не делают. И люди не теряют жизнь ради простой беседы. Даже со мной. В тоне Сета отсутствовало презрение. Он обдумывал информацию. Это его путь: слушать, оценивать, понимать, анализировать причины и последствия.Сет никогда не действовал в спешке. Наконец он спросил:
А когда никто из жнецов не пришел к Абубакару?..
Он продолжал просить и молиться, не употребляя пищу и воду, изолировал себя в комнате с мертвыми, пока не умер.
Сет мгновение молчал. Из сада пахло цветами лотоса. Звук воды, мягкий и расслабляющий, струился вниз по каменистому водопаду в искусственный пруд, обстановка казалась обманчиво спокойной.
Я приму его после посла Аида. Интересно узнать, ради чего человек пожертвовал своей жизнью, и чем эта жертва полезна для меня.
Вот так началась бесконечная процессия. Выбранные души получали аудиенцию. Сет был неизменно вежлив, выслушивая каждую просьбу, но конец всегда оставался неизменным. Бог любезно и мягко объяснял, что, к сожалению, не может оживить их. Это не в его силах. Затем каждому предлагал дар, или подарок. Желают ли они, чтобы их любимая неожиданно обзавелась деньгами, когда останется одна? Чтобы у ребенка появился шанс на образование? Возможно, чтобы стареющие родители утешили себя во время скорби?
Когда посетитель хватал руку, благодаря, Сет качал головой и говорил:
Я очень рад сделать это для вас. Друзья помогают, заботятся друг о друге. Я сделаю это для вас, и вы станете частью меня. Сет внимательно за ними наблюдал, его золотая красота, мягкий голос и воздух в стальной комнате убаюкивали. Гайджи видел это множество раз прежде. Я буду держать тебя здесь со мной, мой друг. Прямо здесь. Не отдельно, а близко к себе, так близко, как только можно. Ты хочешь этого?
Посетители нетерпеливо кивали, выказывая согласие.
Сет ждал только этого, их четкого непоколебимого согласия.
Тогда бог приказывал Гайджи написать условия в большую открытую книгу, стоящую на опоре в центре просторной комнаты. Сет очень разборчив, требуя, чтобы каждая деталь записывалась. Бог Хаоса не желал грабить посетителей. Ему нравилось казаться справедливым, это являлось для него важным.
Поэтому Жнец писал аккуратным, разборчивым почерком в книге, которая была обтянута человеческой кожей, обработанной танином и превращенной в обычную обложку. Пергаментные страницы были сделаны из того же материала. Однако эта тайна известна только Гайджи и Сету. Их небольшая общая шутка.
Каждый посетитель в свою очередь вздыхал с облегчением, когда надпись была сделана. Они не добились цели – не воскресли, а остались здесь, – но все же добились чего-то. Казалось, просившие всегда находили какое-то воодушевление в обмене. Возможно, это заставляло их думать, что загробная жизнь в Потустороннем мире не так уж плоха.
Когда Сет протягивал руку, посетители подходили, чтобы пожать ее. Они всегда были так трогательно благодарны. Пока Сет не открывал пасть, распахивающуюся как у змеи, и не проглатывал целиком душу посетителя, делая то, что сказал, сохранял душу так близко, как только мог. Конечно, они никогда не подозревали, что бог хотел сделать их частью себя, питаясь энергией и силой.
Сету больше нравились темные души, снедаемые жадностью и ненавистью, которую перенесли из земной жизни. Они самые вкусные и самые питательные блюда.
Гайджи осталось связаться с миром живых и убедиться, что обещание Сета выполнено. Сет верил в сделку с душой, которую поглощал, лишая всякой надежды на возрождение или будущую жизнь.
Умерла не только душа, забиралось и бессмертие. Для этой души не могло быть загробной жизни, ни неба, ни ада, ни Полей Иалу. Ни Валгаллы[12] или любой другой версии нового мира. Ничего. Только ненасытный голод Сета.
Сет давал близким людям поглощенной души всё, что обещал, а, сделав это, обрекал их на абсолютно такую же участь.
В конце концов, контракт есть контракт, и в конце своей жизни и эти люди придут к Сету, когда он позовет.
Локан сидел в углу, смотрел и учился. Только от внимания Гайджи не ускользнуло, что в момент поглощения души у сына на лице читалось выражение отвращения, предположительно у человеческой половины остались какие-то остатки людских эмоций, возможно сочувствие и жалось к этим душам.
Гайджи никогда не осмелится рассказать об этом хозяину. Ему нравилась роль Жнеца душ, а Сет слишком доверял своему помощнику, чтобы тот глупо раскрывал рот, критикуя сына хозяина и рискуя оказаться едой, вместо того, чтобы поставлять ее.