Как выключатель, атмосфера из легкой и воздушной превратилась в тяжелую и густую. Я наблюдала, как выражение лица Елены померкло, и на секунду она уставилась на Святого, словно слова ускользали от нее, а затем перевела взгляд на свою тарелку.
— Наверное, это правда, да. Я так привыкла путешествовать с тобой и заботиться о тебе, что даже не поняла, что в этом больше нет необходимости, — она подняла взгляд на меня, — ведь у тебя теперь есть Мила.
В ее тоне прозвучал укор, а в том, как она смотрела на меня через стол, — острая грань.
— Тебе должно быть легче, — сказал он с улыбкой. — Теперь ты можешь путешествовать по миру, не беспокоясь обо мне. — Он взял меня за руку. — Теперь я — проблема Милы. — Он дразняще подмигнул мне, и я улыбнулась. Но что-то подсказывало мне, что это не то, что Елена хотела услышать.
— Ну, — начала Елена и убрала с лица прядь светлых волос, — я всегда хотела поехать в Южную Африку и побыть там достаточно долго, чтобы осмотреть некоторые достопримечательности. — Она посмотрела в мою сторону. — Но Марчелло никогда не задерживается дольше двух дней, поэтому у меня никогда не было возможности съездить в Кейптаун и посмотреть на вид со Столовой горы.
Сэйнт пожал плечами.
— Я никогда не видел в этом городе ничего притягательного. Я бываю там только тогда, когда у меня есть дела.
— Видишь? — Елена игриво приподняла бровь.
— Я свяжусь со своим турагентом и попрошу ее организовать для тебя поездку. — Он поднялся со своего кресла и положил руки мне на плечи. — Если вы извините меня, дамы, я должен позвонить Джеймсу. Есть несколько вещей, которые он должен сделать для меня до своего возвращения.
— Когда он вернется? — Спросила Елена, делая последний глоток мимозы.
— Через несколько дней. — Он поцеловал меня в щеку, и я улыбнулась от любовного прикосновения его губ к моей коже.
Звук шагов Сэйнта исчез позади меня, и когда я убедилась, что мы одни, я посмотрела Елене в глаза.
— Мне очень жаль.
Она нахмурилась.
— За что?
— Мне жаль, что это тяжело для тебя.
— О чем ты говоришь?
— О Святом. — Я откинулась в кресле. — Ты так долго заботился о нем, а теперь, когда я здесь…
— Не говори глупостей. — Она отмахнулась от меня взмахом руки. — Если что, я чувствую облегчение. Как сказал мой племянник, теперь я могу спокойно путешествовать по миру, зная, что о Марчелло позаботятся.
— Я на это не куплюсь. Ты для него практически как мать, Елена.
— Глупости. Я просто сделала то, чего, как я знала, хотела бы моя сестра.
Я скрестила руки.
— Он рассказал мне.
Ее глаза расширились.
— Он рассказал мне о своей матери и о том, почему он так ненавидит своего отца.
Невозможно было не заметить удивленный взгляд в каждой черточке ее лица.
— Значит, у вас был небольшой разговор по душам.
Я кивнула, и Елена отвернулась в сторону, глядя на крышу.
— Ты веришь в это?
Она посмотрела в мою сторону.
— Верю во что?
— В то, что его мать не совершала самоубийства? Что его отец убил ее?
Она слегка откинула стул назад и скрестила ноги, положив ладони на колени.
— Дело не в том, во что я верю. Дело в том, что я знаю. А знаю я то, что моя сестра была не из тех, кто совершает самоубийство. Она была не из тех матерей, которые оставили бы сына одного в этом мире. Она слишком сильно любила Марчелло.
— Значит, ты считаешь, что его отец имеет к этому отношение?
Ее молчаливый взгляд стал еще пристальнее, и тема нашего разговора стала тяжелее.
— Если бы я не верила, что его отец причастен к этому, я бы не помогала Марчелло похитить тебя.
Ее слова задели меня, и я почувствовала, что так и должно быть, тем более что они сопровождались враждебностью, которой я никогда раньше от нее не чувствовала.
Я пошевелилась на своем месте.
— Я не хотела…
— Ты сомневаешься в этом… не так ли?
— Что ты имеешь в виду?
Она улыбнулась, но улыбка не достигла ее глаз.
— Я знаю тебя, Мила. Когда ты чего-то не понимаешь, это поглощает тебя. Возьмем для примера твою любовь к моему племяннику. Сколько раз в прошлом мы говорили о твоих чувствах к нему? Ты не понимала, как можно любить его после того, что он с тобой сделал, и это сводило тебя с ума. А теперь, — она подняла плечи, — с тех пор как он надел тебе на палец кольцо, и ты смирилась с тем, что не можешь изменить свои чувства к нему, у нас с тобой не было ни одного содержательного разговора.
— Это не…
Она подняла руку.
— Все в порядке, Мила. Я знаю, каково это — быть влюбленной. Ничто и никто больше не имеет значения. Весь мир может рухнуть вокруг тебя, а тебе будет все равно. Я хочу сказать, что если бы ты приняла то, что он рассказал тебе о смерти своей матери, ты бы не стала поднимать эту тему сейчас. Ты бы не чувствовала необходимости обсуждать это.