Я должна была игнорировать его. У меня не было другого выбора. Сэйнт был моим мужем и считал, что его отец представляет угрозу, так же, как и я.
Я разорвала бумагу на мелкие кусочки, которые посыпались на белую скатерть, в голове крутились вопросы и надежды найти ответы. Но это было слишком рискованно. Не было ответа, который стоил бы того, чтобы рисковать тем кусочком счастья, который Сэйнт, и я наконец-то смогли найти под всем этим хаосом.
Я подобрала каждый клочок порванной бумаги и подошла к краю крыши, глядя на проплывающие внизу улицы. Все это было частью шахматной партии между Сэйнтом и его отцом, и теперь, когда я больше не была пешкой Сэйнта, доверяя его отцу, я могла оказаться пешкой противника.
Нью-йоркский ветерок усилился, и я раскрыла ладонь, позволяя кусочкам бумаги сдуваться с моей ладони, а ветер нес их мимо окон соседних зданий. Это было похоже на наблюдение за тем, как разлетаются нужные мне кусочки головоломки.
Два часа.
Отель "Гринвич".
Шанс выяснить, была ли моя интуиция в отношении мистера Руссо ошибочной… или точной.
От винтовой лестницы, ведущей в гостиную, у меня закружилась голова. Последние пару дней я боролась с легким недомоганием. Вряд ли это можно было назвать утренней тошнотой. Просто периодическое головокружение и тошнота по утрам, о которой предупреждал врач.
— Я сказал ей, потому что она моя жена, и я хочу, чтобы у нас все получилось.
Я замолчала, услышав голос Сэйнта из столовой.
— Я знаю, что ты любишь ее, Марчелло. Я видела, как вы влюблялись друг в друга прямо на моих глазах. И, ей-богу, ты знаешь, что я болела за вас, чтобы вы поняли, насколько вы идеально подходите друг другу, с тех пор как все это началось.
— Тогда в чем проблема, Елена?
Я тихонько поднялась на две ступеньки, чтобы меня не заметили, пока я подслушивала, похоже, горячий разговор.
— Я прочитала карты прошлой ночью.
— О, Боже мой, — вздохнул Святой. — Опять эти чертовы карты.
— Да, чертовы карты. И знаешь, какая карта мне открылась?
— Я действительно не хочу знать. — Я услышала тяжелые шаги, похожие на шаги Святого.
— Это была Башня, Марчелло.
— Это должно что-то значить для меня?
Каблуки Елены стучали по полу, когда она шла за ним по коридору.
— Когда я вытащила эту карту, я увидела Милу. Я видела ее лицо так четко, как будто она была рядом со мной.
Мое сердце заколотилось, и я тяжело сглотнула.
— Прекратите смотреть эти чертовы карты, тетя.
— Ты не должен был говорить ей, Марчелло. Она и так много пережила. Ей не нужно, чтобы на ее плечи легло дополнительное бремя твоего прошлого.
— Она моя жена! — Голос Святого пронесся по квартире, и я затаила дыхание, когда его гнев ударил мне в грудь. — Она моя жена, — повторил он более спокойно. — Она имеет право знать. Если у нас есть хоть какой-то шанс сохранить брак, я должен быть честен с ней.
— Честность — благородное качество. Но Мила является членом нашей семьи всего несколько месяцев. Она не знает нашего прошлого так, как знаем его мы.
— Что ты хочешь сказать?
Да, Елена. Что ты пытаешься сказать?
— Она не верит тебе, Марчелло. Она видит в твоем отце человека, который спас ее от брата, а не того, кто виновен в смерти твоей матери.
О, Боже. Как она может?
Наступила оглушительная тишина, и я пожалела, что не могу увидеть лицо Святого. Увидеть его выражение, чтобы знать, о чем он думает. Звуков не было, и я начала думать, что, может быть, они ушли. И как раз когда я приготовилась спускаться по лестнице, я услышала голос Сэйнта.
— Я люблю тебя, тетя. Я обязан тебе больше, чем когда-либо смогу отплатить. Но я думаю, что тебе нужно отправиться в путешествие в Южную Африку, уделить время себе. И я советую тебе сделать это как можно скорее.
За его словами последовали тяжелые шаги, и мое сердце оборвалось из-за Елены. Хотя я не была до конца уверена в ее намерениях во время их разговора, я знала, что она любит Сэйнта как сына, и ей должно быть невероятно тяжело отпускать его. Но я не могла избавиться от ощущения, что за этим кроется нечто большее. Она не хотела, чтобы я узнала о причинах разрыва между Сэйнтом и его отцом.