- Мама, прошу тебя... - начала она, но мать не дала ей договорить.
Усевшись на стул между Ни Джей и Бобом, она продолжала:
- По-моему, это просто замечательная идея. Тебе давно пора развеяться. Так куда ты собираешься?
Пи Джей с негодованием глянула на Боба. "Господи, ну кто его просил орать на всю квартиру! - сердито подумала она. - Почему он хотел, чтобы мать что-то заподозрила? Сам он явно не хотел, чтобы я поехала на встречу.
Может быть, он специально подстроил? Сообразил, что если мать узнает, то непременно закатит скандал, а вдвоем они сумеют меня отговорить".
- Никуда, мама, - ответила она. - Я никуда не собираюсь.
Боб взял с тарелки кусок теплого хлеба и отщипнул маленький кусочек. Флора внимательно взглянула на Пи Джей. Та, в свою очередь, не сводила глаз со своей кружки.
- Ну, извини, я только хотела помочь, - обиженно проговорила она.
- Мама, не сердись, - попросила Пи Джей.
- Я не сержусь.
- Нет, сердишься! Ты вечно изображаешь из себя обиженную! Может, папа и мирился с этим, но я не собираюсь.
Поджав губы, Флора взяла с тарелки кусочек хлеба, намазанного маслом, откусила и принялась жевать, глядя прямо перед собой. Потом положила хлеб на стол, взяла лежавшую на коленях салфетку и вытерла губы.
Пи Джей не выдержала и, оттолкнув от себя кружку, в сердцах закричала:
- Черт подери, мама! Ну хорошо! Если хочешь знать, Боб спрашивал, поеду ли я в следующую субботу на встречу. На встречу со своим сыном! - Она прихлопнула ладонью по столу. - Ты слышишь, мама! С моим сыном!
Помнишь его?
Флора, отодвинув стул, встала. Положив салфетку на стол, она взяла свою кружку с кофе и, не проронив ни слова, ушла на кухню.
Пи Джей, наклонив голову, провела рукой по своим редеющим волосам.
- Ну что, добился своего? - бросила она Бобу.
- Я не заставлял тебя ничего ей говорить, - отозвался тот. - Но может, это и к лучшему, нужно же вам когда-то поговорить друг с другом начистоту, а то замкнулись каждая в себе...
Пи Джей вскочила, не дослушав.
- Я еду в больницу.
- Подожди секундочку.
Боб поспешно сунул в рот оставшийся кусочек ароматного хлеба и запил его кофе.
- Нет, - бросила Пи Джей. - Сегодня я еду одна.
- Пи Джей...
Но она уже выбежала за дверь.
***
Она сидела на холодном стуле в процедурной и смотрела, как из капельницы медленно-медленно капает лекарство и, стекая по трубке, попадает через иглу в руку.
- Скоро закончим, - сказала медсестра, одарив ее деревянной улыбкой.
- На сегодня, - уточнила Пи Джей.
Еще одна неделя неприятных процедур закончилась, и она была этому рада. Однако домой идти не было никакого желания; там ее ждала мать, по-прежнему упрямая и несгибаемая. Они, естественно, не станут разговаривать ни о встрече, ни о сыне. Уж в чем, в чем, а в этом Пи Джей могла быть абсолютно уверена. Мать, как и двадцать лет назад, была убеждена, что о прошедшем лучше всего забыть, как она сама забыла о своем ребенке, которого отдала куда-то на воспитание.
Неужели мать ни разу не вспомнила о нем? А она сама?
Думала когда-нибудь о своем сыне? Разве что в последние несколько недель... Будто раньше ей кто-то запрещал о нем думать, а теперь запрет сняли. Думай, если желаешь.
Но самого главного Пи Джей еще не решила - ехать на встречу или нет, знала лишь одно - нужно наконец решить, и чем скорее, тем лучше, времени осталось мало.
- Ну вот и все, - проговорила медсестра и, сняв со штатива капельницу, медленно вытащила иголку из руки Пи Джей.
Боль была терпимой, Пи Джей стала к ней привыкать.
- В следующий раз дадите мне другую руку, - сказала медсестра.