– Не дар, но равноценный обмен. У меня есть вопросы, Герцог.
– Задавай любые. Ради такой чистой жертвы отвечу на все.
– Кто стоит за убийствами в Адском Котле?
– Ты спрашиваешь о клинке, сверкающем во мгле нашей бездны, или о руке, клинок держащей?
– В политику я не лезу, – бросил Штейн фразу, предназначавшуюся исключительно для ушей Баррета. – Кто убийца?
– Твой бывший брат по оружию, а ныне брат по крови.
Штейн скривился:
– Манкурт.
– Верно.
– Бывший солдат святого воинства. Теперь наемник?
– Скорее поневоле. Он давно стал пустышкой.
– Проклятье, – прошипел Штейн.
Пустышками звали тех манкуртов, кто окончательно утратил свою личность и долговременную память, довольствуясь лишь редкими вспышками озарения, но сохранив при этом все моторные и профессиональные навыки. Мясные тушки без прошлого и будущего. Они легко управлялись посредством внушения или гипноза. Идеальные исполнители. Превосходные рабы. Сотни пустышек трудились на пищевых плантациях Иерополя. Строили здания. Обслуживали город. Синод воспользовался серой хворью себе во благо. Мортуарий стал исправным поставщиком бесплатной и безвольной рабочей силы. Если бы хворь не поразила род людской в день Апокалипсиса, Штейн посчитал бы досужие домыслы обывателей о распространении ее вирионов из лабораторий Инквизитория вполне достойными расследования.
– Где мне найти его?
– Утром ты получишь адрес той единственной, кто горюет по судьбе этой несчастной марионетки.
– Если владеешь сведениями, то почему сам не устранишь фанатика-потрошителя?
– Еще чего! – фыркнул Мурмур. – Заводной солдатик торит мне тропу к вершинам власти в Адском Котле. После пронесшейся кровавой жатвы в этой дыре не осталось почти никого из старой гвардии Антихриста, кроме меня. Одни новорожденные, не знавшие ни света солнца, ни великих побед, ни свободы. Зачем мешать? Скоро я заберу то, что принадлежит мне по праву.
– Не боишься, что в конце концов убийца и тебе рога пообломает?
– Пускай приходит. Тогда и повоюем. Тряхнем стариной.
– Звучит подозрительно. Уж не старый ли Герцог дергает за ниточки?
– Не мой метод. Предпочитаю орудовать клинками сладострастья, прикрываясь изящным щитом орала, а не развешивать икебаны из бараньих потрохов и бывших однополчан, – Мурмур суеверно сплюнул и постучал кулаком по столу. – Ну а теперь, дорогие гости, довольно речей о политике. Пришло время пировать. Забудьте тревоги. Оставьте их для своих чопорных церквей и исповедален. В «Посмертии» дозволено все и даже больше, – Мурмур подал знак кому-то из персонала.
Планирующей походкой к ним подошла Ава Дорейн, неся поднос с тремя стаканами с кровяным вискарем. Легкое газовое платье скрывало фигуру ровно настолько, чтоб взволновать фантазию размытыми штрихами увиденного. Светлые волосы нимбом обрамляли невинное личико. Полные губы манили неистово припасть к ним в иступленной сладострастной молитве.
Штейн отвернулся.
Любой суккуб мог заставить проснуться от вечного забытья даже его безжизненные чресла. Однако это была Ава, а с ней у детектива были далеко не самые простые отношения.
Баррет покрылся испариной от одного мимолетного взгляда на девушку. Он вскочил с места, но детектив грубо усадил его обратно.
– Если попытаешься свалить, то пойдешь один до самого выхода из Котла. Не знаю, далеко ли тебе удастся удрать, пока в голову не прилетит первый камень.
– Зачем мы сюда приперлись, Штейн?
Детектив ответил:
– Мы ведем расследование. Держи себя в руках, парень. Чтобы работать в Адском Котле, необходимо следовать определенным традициям. Соблюдать ритуалы. Мы добыли важные сведения, а за любые сведения приходится платить.
– Золотые слова! – поднял бокал демон.
Штейн поддержал его:
– В учебке вам о таком небось не рассказывали, а? – он панибратски хлопнул молодого офицера по плечу. – Не ссы, – тихо добавил Штейн, склонившись к Баррету. – Ничего страшного не произойдет.
– О какой жертве говорил этот дьявол? – не унимался офицер.
– Ничего особенного! Возьмут у тебя немного чистенькой клерикальной крови, да дело с концом.
– Чего?! – возмущению Баррета не было предела. – Чтобы с ее помощью проводить всяческие непотребные ритуалы?! Клянусь Спасителем, что я ни за что на свете не допущу…
– Да чтоб тебя! – удар по голове рукояткой Святого Гавриила заставил Баррета заткнуться. Молодой офицер опал в руки Авы, нежно подхватившей обмякшее тело. – Проклятье! Так и знал, что этим все кончится. Ничему молодежь не хочет учиться.