Я побежала по улице и направилась в сторону Пятой авеню, свернула направо и помчалась мимо Метрополитен-музея. Хотя прошло чуть больше шести месяцев, я все равно могла бы пробежать по этому маршруту во сне. Даже в хосписе я пробегала по десять миль в день в спортзале, просто чтобы отвлечься от происходящего. Я начала бегать после аварии, когда они заново научили меня ходить в реабилитационном центре, и никогда не останавливалась. Бежать для меня так же естественно, как и дышать.
В Центральном парке я стартовала с дорожки вокруг водохранилища Жаклин Кеннеди Онассис. Шейн молча бежал рядом. Единственным звуком, на котором я сосредоточилась, были удары подошв о мягкую гаревую дорожку. Глаза оставались сфокусированными на пути впереди, ни разу не признавая, что Шейн был рядом.
Дорожка вокруг водохранилища длиной около полутора миль и, как только пробежала её, я начала один из полных кругов вокруг Центрального парка вдоль восточной стороны. Я смутно помнила, что каждый круг в длину примерно пять миль. Я пробежала два. Думаю, что побила свой рекорд дважды, это было чистое блаженство. Начало второго круга мой мозг взял на себя, душа толкала меня вперед, как это всегда и бывало. Тело — просто машина.
Шейн всё ещё бежал со мной в ногу. Он, что, не человек?
Я пробежала через 86-ю Поперечную улицу к Пятой авеню и замедлила темп. Я продолжала замедляться, пока не остыла и перешла на ходьбу. Я шла к ступенькам в свою квартиру и только тогда заметила, что опустилась ночь, и температура упала до 35 градусов. Я разминала ноги на ступеньках, всё ещё сохраняя молчание.
Я догадалась, что Шейн был где-то позади меня и делал то же самое. Я не хотела смотреть на него, пока он не прочистил горло, очевидно, чтобы привлечь моё внимание.
Я повернулась к нему лицом. Он стоял на середине тротуара и смотрел на меня с чем-то, похожим на недоверие.
— Ты занимаешься бегом?
Я посмотрела на него с глупым выражением лица.
— Я сказала, что собираюсь на пробежку. Ты думал, что я немощная? — отрезала я.
Шейн покачал головой и весело сказал:
— Немногие люди могут удивить меня, но ты просто поразила, черт возьми!
Игнорируя его заявление, я достала ключ и открыла входную дверь.
Я услышала его вздох рядом со мной.
— Любил ли я когда до этих пор?
О, отрекись от этого, мой взор!
Ведь истинных красавиц эти очи
Не видели до настоящей ночи— пробормотал он.
Моя рука соскользнула с дверной ручки, и я обернулась к нему. Одна его рука покоилась на перилах лестницы, другая — на сердце.
— Шекспир, — прошептал он.
Я кивнула с грустной улыбкой и повернулась, чтобы пойти дальше. Я открыла входную дверь наполовину зашла внутрь.
— Эй, ты придёшь в бар сегодня вечером? — крикнул он мне вслед.
Я остановилась и оглянулась.
— Может быть, не знаю. Посмотрим, как я буду чувствовать себя после душа.
Улыбка озарила его лицо, делая его более ошеломляющим, чем было в человеческих силах.
— Нужна помощь? Я хотел бы посмотреть, как ты будешь чувствовать себя после душа...
Я захлопнула дверь перед ним, но не смогла сдержать улыбку. Дерьмо.
Менее чем через час я была одета в джинсы и свитер с открытыми плечами, который Леа заставила меня одеть, и кожаные сапоги выше колен, которые я купила прошлой зимой и забыла о них.
Потом Леа заперла меня в ванной для того чтобы я сделала себе прическу и макияж. Она решила, что «привести меня в надлежащий вид», — это её миссия.
Мои чёрные, как смоль, волосы выглядели упругими и дикими, и она накрасила мне глаза так, чтобы они выглядели выразительными и сексуальными. О Боже, даже я сама хотела увезти меня домой! Она не собиралась останавливаться, пока я не пойду с кем-нибудь на свидание.
Леа уже не раз пыталась сделать это. Наверное, это был уже пятидесятый. И всё всегда заканчивалось прогулкой с милым парнем, который просто был не для меня. Я ненавидела эту игру.
— Леа, я не хочу пытаться впечатлить кого-нибудь, это не я, — сказала я.
Она закатила глаза так выразительно, что я подумала, что они собирались выскочить из ее головы.
— Грей, я могла бы обвалять твое лицо в дерьме и заставить носить тампоны вместо сережек, но ты всё равно останешься самой горячей девчонкой в баре. После меня, конечно.
— Ну, тогда зачем мне наряжаться? Где дерьмо и тампоны?
Она игриво ударила меня по плечу.
— Послушай, я просто хочу, чтобы ты почувствовала себя хоть немного сексуальной и, наконец, начала жить, вот и всё. — Она села на край ванны с серьезным выражением лица. — Грей, всё, что у тебя есть сейчас, — это я. Я просто хочу, чтобы ты повеселилась. Сделать эту жизнь лучшей из всех, что у тебя когда-либо были. И, знаешь, кто задавал тонну вопросов о тебе?