— Заткнись! — пробормотал он, пихая меня локтём. Он начал бежать по направлению к Центральному Парку, и я последовала за ним, смеясь. Габриэль дал мне надежду прошлой ночью, и Шейн ничего не мог сделать, чтобы заставить меня чувствовать себя плохо.
Мы побежали тем же путём, что и днем раньше, наши ноги одновременно касались земли, задавая успокаивающую ритмичную каденцию.
Меньше, чем через три часа, мы, вспотевшие и обессиленные, рухнули на мой диван. Шейн начал щелкать пультом от телевизора, переключая каналы. Мы остановились на какой-то незнакомой нам комедии и неудержимо хохотали над услышанными шутками. Именно такими Коннер и Леа нашли нас, когда, одурманенные сном, зашли в комнату, спотыкаясь. Шейн и я, валяющиеся на диване. Оба потные, тяжело дышим и смеёмся.
— О боже! Вы, двое, что, занимались здесь сексом? Э-э. Грейс! В самом деле, Шейн? — закричала Леа.
Мы засмеялись ещё сильнее.
— Что? Ты серьезно думаешь, что мы занимались сексом? На этом диване? — спросила я.
Шейн взглянул на Коннера и показал ему большой палец, поднятый вверх.
— Чувак. Если вы двое выглядите так после секса, это замечательно. Но нет, мы только что вернулись с пробежки. Я ни за что не тронул бы Грейс, она настоящий мужик.
Шейн поднялся, все ещё хихикая.
— Я умираю с голоду. Грейс, братан, ты голодна? Я приготовлю тебе завтрак.
Я прищурила глаза, глядя на него с подозрением. Что этот человек вообще мог приготовить мне на завтрак?
— Ты вообще в состоянии насыпать хлопья в миску?
Он поднял бровь в ответ на мою шутку, глаза засверкали.
— Ты меня оскорбляешь?
Я пожала плечами.
— Эм. Нет, не совсем. Это был честный вопрос.
Он пересёк комнату и театрально взмахнул руками в сторону двери, ведущей на кухню.
— Да ладно. Ты, должно быть, голодна так же, как и я, после секса... в смысле, пробежки.
Я бросила в него подушку. Он увернулся.
— О, теперь ты говоришь, что занимаешься сексом с парнями? — смеялась я, следуя за ним на кухню.
Большая часть туловища Шейна находилась в холодильнике и выуживала оттуда продукты. Когда он был удовлетворен тем, что нашёл, то бросил всё на кухонную тумбу и потянулся за сковородой.
— Ну, если честно, то почему ты думаешь, что я не могу ничего приготовить?
Он стоял перед плитой, выливая полную крышку растительного масла в сковороду, так что я не могла видеть выражения его лица. Он разбил три яйца сразу прямо в сковороду. Я задумалась о том, сколько скорлупок упало туда?
Он откинул крышку мусорного ведра, выкинул скорлупу и повторил процесс. Потом измельчил, перемешал и добавил остальные ингредиенты и зажег горелку. Он поднял рубашку и вытер ею пот со лба.
О боже, он прекрасен! Большая черная татуировка в виде дракона начиналась на его локте, извивалась вокруг правого плеча и скрывалась на лопатке. Толстые черные языки пламени изящно превращались в голубя со сложенными крыльями. Его светло-бронзовая кожа натянута под тугими рельефными мышцами. То, что девушки бросались на него, было вполне объяснимо. Я жалела его, гадая, чувствовал ли он когда-то большее, чем ощущение собственной кожи.
Он вытащил две тарелки из шкафчика с таким видом, как будто это была его собственная кухня. Блин, сколько раз за последние шесть месяцев он готовил здесь?
Поставив одну тарелку передо мной, а вторую забрав себе, он сел и сунул вилку с едой в рот.
— Омлет со шпинатом, грибами, зеленым перцем и сыром а-ля Шейн, — сказал он, пережёвывая. — Ты не ответила мне. Что во мне заставляет тебя думать, что я не умею готовить?
Я наколола омлет на вилку и откусила кусочек. Черт, это было вкусно.
— Ты просто создал впечатление ограниченного, который берет все от других людей. Я скорее поверила бы, что разные блондинки делают тебе завтрак каждый день.
Он одарил меня удивлённым взглядом.
— Ладно, ты права. Наполовину. Может я и ограниченный, но я умею готовить и, признаться, мне больше нравятся девушки с чёрными волосами, нежели блондинки. — Он засмеялся. Его ледяные голубые глаза смотрели на меня. — Ну, так что? Нравится?
Это был лучший чёртов омлет, который я когда-либо пробовала. Я молчала, подбирая слова.
— Ага. Спасибо. Я даже не представляла, насколько сильно я была голодна, — проворчала я.
Он сунул вилку с едой в рот и принялся жевать. Он наклонился вперёд с серьёзным выражением лица:
— Так что за дела? Что за интенсивное отвращение ко мне? У меня никогда не было девчонки, которая не пыталась бы ухватиться за меня. А нет, подожди, ты точно девушка?