Она скорчила обиженную гримасу.
— Они иногда могут быть идиотами, но они все действительно хорошие ребята, даже Шейн.
— Что даже Шейн? — перебил её голос Шейна.
Мы с Леа подскочили при звуке его голоса. Леа успокоилась быстрее, чем я.
— Мы просто думали о том, как можем помочь, и всё. Эм, как долго ты здесь стоишь?
Выражение его лица не изменилось.
— Достаточно долго, чтобы услышать, что мы все идиоты, но действительно хорошие ребята, даже я. — Он взглянул на меня.
Леа усмехнулась.
— Да, ребята, так я отношусь к вам в двух словах. Ну, так чем мы можем помочь?
Он наклонил голову.
— Если у вас есть бумага и маркеры, вы могли бы сделать несколько плакатов и расклеить их на местных барах.
Леа набросилась на эту работу. Она летала по квартире в поисках материалов для своего маленького арт-проекта.
Мы заказали пиццу, и все уселись вокруг цветных листовок для прослушивания. Выглядели мы как куча пятилетних детишек на уроке труда. Когда я озвучила это, всё полетело к чертям.
Лицо Алекса скривилось, и он закричал:
— Брейден ковыряется в носу и ест козявки!
Почти подавившись куском пиццы, Брейден ответил:
— У Алекса вши!
— Так значит, мы выглядим как пятилетние, а? — спросил Итан, походя ко мне сзади. Он осторожно сжал меня в бойцовском захвате и стал тереть мою макушку.
Я закричала, потянулась за свой бутылкой с водой и опрокинула её на голову Итану.
— О нет, — поддразнила я. — Итан только что обмочился!
Коннер тоже открыл бутылку с водой и вылил всё содержимое чуть ниже рубашки Леа. Она закричала и вскрикнула, перехватила его и вылила свою воду ему на штаны.
Брейден забрался на журнальный столик и поливал всех.
Шейн просто сидел, наблюдая за этими выходками с озорной улыбкой. Он сжимал полную бутылку в руке, сверкая глазами в мою сторону. Вот дерьмо!
Наши глаза встретились, и он набросился на меня, как пума на свою жертву. Я попыталась увернуться, но наткнулась на недееспособного теперь Алекса, который нараспев подсказал Шейну, как поймать меня. Слава богу, открытая бутылка воды вылетела из его руки в другую сторону от меня. Я отскочила от Алекса и, растянувшись, приземлилась на Шейна. Я держала руки по обеим сторонам от него, стараясь не прикасаться к нему. Не раздумывая, он перевернул меня на спину и, смеясь, удерживал на месте. Алекс шарил по полу в поисках закрытой бутылки воды и нащупал её. Схватив бутылку правой рукой, он поднёс её ко рту и попытался открыть зубами.
Я жёстко брыкалась под Шейном, но он был таким сильным, что я не смогла сдвинуть его. Он наклонился, его лицо зависло напротив моего, и прошептал:
— Она? Она? Сама весна.
Её очей глубоких ясность
Несёт смертельную опасность.
Сама не ведая того,
Она — натуры торжество,
Ловушка дивная природы,
Мой ум лишившая свободы, —
Мускатной розы пышный цвет,
Амура хитрого засада.
В её улыбке — солнца свет.
Малейшим жестом, негой взгляда
Блаженство рая, муки ада
Сулит она душе моей.
Походкой легкою своей
Она проходит, молодая,
Очарованьем красоты
Богини образ воскрешая,
В Париже, полном суеты.
Ей не хватает лишь колчана,
Чтоб все сказали: «Вот Диана!…». — Он немного поднял голову, его глаза заглядывали вглубь моих.
— Сирано де Бержерак, Шейн? Для корыстного бабника ты знаешь слишком много романтичных цитат, — прошептала я в ответ. Как кто-то такой, как Шейн, мог знать эти слова?
Я снова попыталась двигаться, и электричество прошло вверх по моему телу. О боже! Я схватила единственное, что могла, — свой кусочек пиццы, и размазала его по его лицу, смеясь.
Он скатился с меня, смеясь так же сильно.
— Вот дерьмо, она хорошо достала меня!
На всякий случай, я бросила кусок и в Алекса, попав прямо в лоб, куда кусочек и приклеился. Все завывали от смеха.
Так было до тех пор, пока Леа не заорала:
— И кто, чёрт возьми, будет отскребать сыр с потолка?
Целый час ушло на то, чтобы убрать беспорядок, который мы устроили за пять минут. Мы действительно вели себя, как пятилетние. Тем не менее, мы все посмеялись и придумали план, как разобраться с ситуацией, в которой оказались. И, когда на мебели больше не было сыра, мы разделились на пары, чтобы развесить измазанные в пицце листовки.