Его жидкий взгляд прошелся по моему телу, словно впитывая его.
— Ты прекрасно выглядишь. — Его глаза нашли мои, и я затаила дыхание, когда он подошел ближе. — Красный. Тебе следует носить его чаще. Он продолжал приближаться ко мне, и я была уверена, что мое сердце вот-вот вырвется из груди.
Я затаила дыхание, когда он замер в нескольких дюймах от меня, возвышаясь надо мной, как гора, высеченная из силы и мощи. Величественный. Его знакомый запах был едва уловимым, но достаточно сильным, чтобы заставить мои ноги ослабеть.
Он протянул руку и провел костяшками пальцев по моей шее, и я вздрогнула.
— Как я уже говорил, мне нравится, когда ты убираешь волосы. Тебе идет. — Его голос был гладким, дерзким и пронизанным соблазном, он четко произносил каждое слово, а его густой итальянский акцент гипнотизировал меня. На мгновение, когда наши взгляды встретились, я была уверена, что он меня поцелует. Мои губы покалывало от предвкушения, а тело было готово к восторгу зверя. Чудовища. Моего мужа.
Разочарование захлестнуло меня, когда он оторвал свое прикосновение от моей кожи.
— Моя прекрасная тайна, теперь моя прекрасная жена.
Его слова напомнили мне о том, как мы оказались здесь, как мы оказались в этом самом моменте.
— Ты говоришь как заботливый муж.
— А кто сказал, что я не такой?
Я недоверчиво приподняла бровь.
— Слишком много шампанского?
Его богатый, но скромный смех отозвался в моей душе.
— Пойдем, насладимся ночью, которую Елена запланировала для нас.
Когда он повернулся и отошел в сторону, показался романтический столик, накрытый на двоих, и я не могла не улыбнуться.
— Похоже, твоя тетя пытается создать немного романтики.
— Это моя тетя Елена. Старая романтичная особа в душе. — Святой, как джентльмен, выдвинул стул, и я села. Как будто мое сердце не билось так быстро, он положил обе ладони на мои обнаженные плечи, его прикосновение было прохладным и приятным на фоне вечернего зноя.
Он наклонился и прикоснулся губами к изгибу моего уха.
— Красный цвет твой, Мила, вы едены. Будь то цвет твоего платья или оттенок твоей кожи, горящей от укусов кожи моего ремня.
Я затаила дыхание, и он сжал мои плечи, дразня кожу своими прикосновениями, прежде чем отстраниться. Несколько недель назад я бы вздохнула с облегчением, когда он отстранился, но не сегодня. Сегодня все было по-другому. Ядовитое, но вызывающее привыкание. То, чего я жаждала несмотря на то, что это отравляло меня.
Сквозь мерцание пламени свечи он бросил на меня знающий взгляд и улыбнулся.
— Ты краснеешь, Мила.
— Ты играешь со мной.
— Кто сказал, что я играю? — Он налил шампанское в фужер, и я наблюдала, как его опытные пальцы управляются с хрупким хрусталем, а пузырьки образуют маленькие дефекты на стенках бокала. Когда он поставил фужер на стол, его сапфировые глаза нашли мои и пригвоздили меня к креслу. — Но, если бы я играл в игру, ты должна знать, что я всегда выигрываю.
— Не сомневаюсь.
На его лице сохранялась дерзкая ухмылка, а полные губы были как всегда соблазнительны. Он расслабленно откинулся на спинку кресла.
— Ты уже подумала, какой вопрос задашь мне завтра?
— Нет. — Я заправила за ухо выбившийся локон. — Думаю, я решу, что спросить в тот самый момент.
— И тогда ты в конце концов потратишь впустую еще один вопрос, как сегодня.
Я пожала плечами.
— Я рискну.
Сэйнт положил руку на стол и провел кончиком пальца по серебряному ножу.
— Если ты что-то и доказала за время нашего общения, так это то, что тебе нравится рисковать… не так ли, Мила?
Это был вызов. Провокация. Ловушка, в которую я хотела попасть. Боже, это было слишком безумно. Все это. Я все еще не понимала, как оказалась здесь, как прошла путь от пленницы, которая молилась о побеге, до пленницы, которая наслаждалась замкнутым пространством тюрьмы, в которой ее заперли.
Я подняла свой бокал с шампанским.
— Как насчет того, чтобы просто закончить ужин без намеков и бурных эмоций?
— Я не могу ничего обещать. Есть что-то такое в итальянской женщине, которая теряет самообладание, выплескивает всю свою страсть, что заставляет мой член напрягаться. — Мои губы разошлись, и он дерзко вскинул бровь. — Но я постараюсь. — Он поднял свой бокал, но я отказалась играть и сделала глоток, не поднимая ответного тоста. Улыбка, которая осталась на его лице, была доказательством того, что он ожидал моего тонкого акта неповиновения. Это также свидетельствовало о его веселье.
— А теперь, — он снял серебряный купол с большого подноса, стоящего в центре стола, — давай посмотрим, что у нас в меню, комплименты от моей тети и личного шеф-повара.