— Ты готова?
Я подняла глаза на Сэйнта, который загораживал солнце, возвышаясь надо мной.
— Готова?
— К нашей поездке в Милан. — Выражение его лица свидетельствовало о раздражении и отсутствии энтузиазма.
Я спустила ноги с кресла и встала.
— Ты так и собираешься быть жужжалкой сегодня?
Его брови почти коснулись линии роста волос.
— Неприятно?
— Признаюсь, шопинг — не мой любимый вид спорта, но я с нетерпением жду возможности носить одежду по своему вкусу, а также увидеть места, где нет этой яхты. — Я положила руки на бедра. — Если ты собираешься носить это выражение лица на протяжении всего путешествия, может, тебе стоит остаться, а не портить его всем нам.
Его губы изогнулись в улыбке, но в ней не было ничего доброго или приглашающего. Вместо этого она была зловещей, и то, как он схватил меня за локоть, прижимая к себе, не заботясь о том, что его пальцы впиваются в мою плоть, было отражением его злобной улыбки.
— Временами я нахожу твое вопиющее неповиновение забавным, Мила. Но не испытывай меня, думая, что можешь повышать на меня голос. — Его хватка усилилась, когда он опустил свое лицо к моему. — Как только мы вернемся из Милана, ты сразу же отправишься в свою комнату и будешь ожидать наказания, которого заслуживаешь.
— Какое… наказание? — Мой голос был просто шепотом, запинкой слов.
— У тебя будет вся поездка, чтобы подумать об этом. — Он наклонился так, что его губы коснулись моего уха, и прошептал: — И вот еще одно предупреждение для тебя. Не думай, что эта поездка нужна тебе для того, чтобы получить то, что ты хочешь. В каждой блузке, в каждом платье, в каждом нижнем белье, которые ты примеряешь, ты будешь думать обо мне, о том, одобрил бы я это или нет. Ты не будешь думать ни о чем, кроме меня и моего члена, все это время. — Он провел языком по изгибу моего уха, заставив меня вздрогнуть. — Каламбур очень кстати.
Не отпуская моей руки, он отстранился и повел меня через палубу, через дверь за баром. Мы пошли дальше по коридору, и запах еды заполнил мои ноздри. Здесь была вторая столовая с обеденным столом на двенадцать персон и белым угловым диваном с большим телевизором у соседней стены. Через всю комнату стоял бильярдный стол, а барная стойка с холодильником из прозрачного стекла за ней заставила меня задуматься, не является ли это настоящей зоной развлечений. Мне стало интересно, какие вечеринки здесь устраивались, какие оргии происходили на этих диванах. Участвовала ли в них Анетт? В тот день, когда она и ее отец прибыли сюда, было похоже, что она знает толк в яхтах.
Боже, от одной этой мысли у меня по коже поползли мурашки. Даже крепкая хватка Святого, обхватившая мой локоть, не смогла отвлечь мое внимание от этой тревожной мысли. Я услышала, как он открыл дверь, и мы вышли на задний двор, где на нас снова падало солнце. Когда он отошел в сторону, вертолет приветствовал нас своими впечатляющими черными чертами на фоне голубого океана. Джеймс и Елена уже ждали нас.
— Сэр. — Джеймс кивнул Сэйнту и встал в стороне, открывая дверь.
Сэйнт взял меня за руку и помог ступить на подножку и забраться внутрь. Я с волнением уселась на одно из бежевых кожаных кресел, а он сел рядом со мной. Наш небольшой спор пятиминутной давности был забыт, пока я рассматривала все вокруг, а в животе зашевелились неспокойные нервы.
— Я никогда раньше не летала на вертолете.
Он наклонился ко мне, так близко, что я почувствовала землистый запах его одеколона и увидела темные тени от его пятичасовой тени, покрывавшие его точеную челюсть. Мой живот запульсировал, а внутренности совершили тысячу сальто-мортале. Рукава его пиджака в полоску задели мою руку, и по коже пробежал заряд энергии. Мгновенно пересохнув, я облизнула губы, и его взгляд метнулся к движению. Он замер с ремнем безопасности в руках, его глаза остановились на моих губах. Мир исчез, и в эту долю секунды остались только мы. Мы и сильное сексуальное напряжение, которое грозило разрушить наш самоконтроль.
Он первым прервал этот момент и, натянув оба ремня на мои плечи, застегнул их, зафиксировав меня на сиденье.