Это были семь причин, по которым Мириам в девятнадцать лет была все еще не замужем и разыскивала целителя из Назарета. Только рассвело. Она брела одна-одинешенька вдоль берега, сторонясь дорог, где ее легко могли остановить солдаты Ирода. Чайки летали над озером, ныряя за рыбой. Ее сестры, вероятно, уже проснулись и побежали рассказывать матери, что кровать Мириам пуста. Она подумала, что, возможно, втайне мать обрадуется ее исчезновению. Она шла, время от времени останавливаясь и вытряхивая гальку из сандалий. Вскоре она преодолела небольшой подъем и прислонилась к кипарису, чтобы немного передохнуть. Перед ней протянулись поля пшеницы, она увидела нескольких крестьян, которые уже вышли в поле. Она надеялась, что целитель и его последователи разбили лагерь где-то здесь, близ Геннисаретского озера[6]. В этой части берег был равнинный, и на нем можно было бы разбить отличный лагерь. Но она не увидела его, хотя внимательно осмотрела все пространство перед собой.
Занимался жаркий день, она сняла платок, покрывавший ее голову и плечи, и положила на землю, давая возможность воздуху охладить лицо и шею. Она чувствовала, как внутри нее начинает шевелиться дьявол, Мириам не хотела, чтобы он снова проснулся. Она подумала, что если закроет глаза и попытается успокоиться, то он тоже снова задремлет. Она села в тени дерева и подогнула под себя ноги. Откинувшись назад, она закрыла глаза и попыталась заставить сон, который ускользнул от нее в прошлую ночь, вернуться. Но дьявола было не так-то просто обмануть. Вскоре он вытянулся во весь рост внутри Мириам и уже смотрел через ее глаза, заново создавая картину, которую она видела прошлой ночью, но делал ее более приятной для своих дьявольских глаз. Сейчас пшеничные колосья, качающиеся от легкого ветерка, казались ей тысячами копий, прокалывающих грудь земли. Теперь белые головы крестьян ныряли в пшенице и казались бледными внутренностями гигантского паука, приближающегося к ней на своих длинных похотливых ногах. Сейчас приютившее ее дерево превратилось в тело змия-искусителя, спокойного и готового схватить ее. Она поспешно покинула это место, а ее голову и руки сплошь покрыл мучной хрущак[7].
— Таким образом, народ Израиля, — прошептала она, — выходите из Ремезе[8] и располагайтесь лагерем ближе к Суккоту[9]. И они выйдут во время Суккота и расположатся лагерем в Этеме, что на границе пустыни.
Прошло время. Она не помнила, что было потом, а только почувствовала, как свет коснулся ее спины. А когда она подняла голову, он был там, стоя на коленях около нее. Он был очень худой — его щеки ввалились, а рот казался слишком большим для его лица.
— Мириам, — мягко сказал он.
Она быстро вскочила на ноги и натянула платок на голову. Он не пошевелился, а только поднял на нее глаза, как ребенок на свою мать.
— Вот ты и здесь, — прошептал он так, как будто это он ее разыскивал.
Глава III
Однажды, когда летняя жара уже спала, я застилала постели наверху, и вдруг услышала, как открылась входная дверь, Беранже вошел в дом и позвал мою мать:
— Изабе-ель!
Прежде чем ответить, я задержала дыхание:
— Она ушла к мяснику, святой отец. — И, чтобы задержать его, я быстро добавила: — Но она скоро вернется.
— Ох, Марионетта, — сказал он, смеясь, чем меня очень удивил, — я только что получил замечательнейшее известие от… — И в этот момент он перестал смеяться, — ты мне не поверишь.
— От кого? — с нетерпением в голосе спросила я.
— От одного влиятельного австрийского герцога. — Эти слова он произнес с заметным удовольствием. — Он пишет, что навел справки о нашей церкви.
— Зачем? — спросила я.
— Невероятно, но это так. Он хочет прислать нам деньги на реконструкцию нашего храма.
— Правда? — воскликнула я. — Вот удача!
— Да, Мари. Это подарок Господа. Хвала Всевышнему.
— Аминь! — завершила я.
В тот момент он был так близок ко мне. Душа его была открыта. Мне так хотелось, чтобы это мгновение продолжалось как можно дольше, а я бы смогла чувствовать себя частью его жизни, но он снова заговорил:
— Так, Мари. У тебя есть время? Мы должны написать ему ответ. Думаю, твоей рукой это будет более красиво, чем моей.
Мы дошли до церкви. Он усадил меня за стол и стал диктовать, а я аккуратно записывала. Когда он закончил, он спросил мое мнение:
7
Мучной хрущак — жук семейства чернотелок, опасные вредители продуктов размола зерна (муки, крупы и т. п.).
9
Суккот — один из трех праздников, которые израильтяне отмечали паломничеством в Иерусалим, к Храму. Празднование Суккот предусматривает проживание в сукках (шалашах), запрет на работу в первый и последний дни праздника, принесение жертв.