— Мне было достаточно одного раза, чтобы услышать то, что я услышала.
— Вы хотели избавиться от него.
— Мари, я не думаю, что это мудро с нашей стороны, обсуждать сейчас то, что мы обсуждаем. Пожалуйста, приходи завтра, если хочешь! — Она встала и вышла за дверь. Я поняла намек и последовала за ней к выходу.
Я не вернулась ни на следующий день, ни в какой другой. Я заняла сама себя тем, что помогала моей матери готовиться к встрече Беранже. Я никому ничего не сказала о Жераре, а мама ничего и не спрашивала о том, почему он перестал приходить к нам. Я подумала, что теперь его «чувства» явно иссякли. Он же, перестав со мной общаться, поступил довольно гнусно, распустив слух, что якобы он потерял ко мне интерес, потому что я холодная и бесчувственная, что только хорошо выгляжу, а больше во мне ничего и нет. А я скучала по библиотеке мадам, по моим вечерам чтения, по пирогам мадам Сью, по самой мадам Лапорт и по той жизни, которую разрушила сама, своими руками. Но я не могла простить ее за то, что она сделала. Это по ее вине Беранже отправили так далеко от меня, так надолго, и этот факт перекрыл все положительное, что было связано с именем мадам Лапорт.
Итак, я готовилась к возвращению Беранже.
Он вернулся июльским вечером, почти что через год с того дня, как вынужден был уехать. Был очень теплый и ясный день. Мы все встречали его около дома, который выделили ему власти, мэр даже произнес речь, а мой отец был горд тем, что затеял все то, что помогло нам вернуть Беранже назад. Беранже пришел в восторг, когда увидел, как мы устроили все в его доме. Он крепко обнял моего отца:
— Это все ваша идея, я знаю, Эдуард, так ведь?! Спасибо! Теперь я буду снова рядом с вами.
Отец рассмеялся.
— Я на это надеялся, — ответил он.
Булочник, месье Флитч испек огромный торт, апельсиновый с шоколадом. Теперь, когда все приветствия и рукопожатия были закончены, мы начали есть торт и пить чай в честь возвращения Беранже.
Беранже, не переставая, рассказывал нам о своей жизни в Нарбонне.
— Я столько времени провел с несносными мальчишками! И вы не представляете, что этот город весь пропах тухлой рыбой. Каждый день я только и мечтал о том, чтобы вернуться сюда, в эту прекрасную деревню.
— Ну, так давай, — подтрунил над ним мой отец, — наставь нас на путь истинный. Хочешь, чтобы у тебя снова было столько друзей, сколько нас тут? Сможешь хранить все наши секреты?
Беранже засмеялся:
— А вы действительно готовы доверить мне все самое сокровенное?
Тут в разговор вступила старая мадам Лиль:
— Святой отец, расскажите лучше, какие заведения вы посещали в Нарбонне.
— О, ну я ходил в разные салоны.
— И вы даже были в салоне мадам Лебадо?
— О, она очень красивая леди. Очень образованная и интеллигентная.
— И почему вы решили туда сходить, святой отец?
— Вы хотите узнать?
В таком русле разговор продолжался очень долго. Перебивая друг друга, люди задавали ему вопросы, желая узнать как можно больше. Он всем все подробно рассказывал и отвечал на все вопросы. И вот, спустя какое-то время, когда любопытство слегка поиссякло, Беранже вдруг сказал:
— Ну ладно. У меня есть для вас сюрприз. Хотел сообщить вам на воскресной мессе, но не могу удержаться. У нас появилась возможность получить подарок от человека, который очень интересуется нашей деревней. Подарок этот, конечно же, денежный. Сумма достаточная для того, чтобы отремонтировать церковь. Пожалуйста, пусть каждый выскажется, что, по вашему мнению, тут надо изменить, отремонтировать, привести в порядок.
Послышался гомон и шепот. Все обсуждали услышанное. Мой отец спросил:
— Так откуда деньги?
— Тот, кто их решил подарить, пожелал остаться неизвестным.
Опять перешептывание.
— Так вы будете мне помогать?
Стояла гробовая тишина. Вдруг кто-то пропел «Аллилуйя», и несколько человек его поддержали. На лицах появились улыбки, было видно, что Беранже остался доволен тем, как люди прореагировали на его слова.
Мне трудно описать словами, что я испытывала, когда Беранже вернулся. Я постоянно искала случая, чтобы остаться с ним наедине. Я приходила к нему на мессу, на исповедь, но даже это не давало мне возможности почувствовать, что мы одни. Постоянно кто-то вмешивался, перебивал, искал и требовал его внимания еще более настойчиво, чем я. Он никому не мог отказать в общении, и мне казалось даже, что он нарочно избегал случая остаться со мной наедине.
Время текло незаметно. За всеми моими домашними делами, за всеми моими ежедневными обязанностями я и не замечала, с какой скоростью оно пролетало. А я по-прежнему искала встречи с Беранже, только теперь я стала себя уговаривать, что делаю это лишь для того, чтобы «просто поговорить».