В комнату вошел герцог. Не подавая руки, он просто сказал:
— Родон.
Сегер налил еще один бокал бренди и, подойдя к герцогу, предложил ему:
— Полагаю, нам обоим надо выпить.
Герцог снял перчатки и взял бокал.
— Благодарю.
Сегер, взглянув на правую руку герцога, заметил, что костяшки пальцев на ней были разбиты в кровь.
— Вы там, в саду, попрактиковались на дереве?
Уэнтуэрт рассеянно взглянул на свою руку и сделал большой глоток янтарного напитка.
— Это не была практика.
Двое мужчин долго смотрели друг на друга, затем Сегер указал на кресла, стоявшие перед камином:
— Не желаете ли сесть?
— Да, я сяду. — Герцог сел и, дождавшись, пока сядет Сегер, заговорил: — Не станем тратить время на пустые разговоры?
— Безусловно.
Уэнтуэрт кивнул.
— Вы неглупый человек, Родон. Я не сомневаюсь, что вы догадываетесь о причине моего визита.
Сегер поболтал бренди в своем бокале и отхлебнул.
— Я могу рискнуть. Вы хотите, чтобы я держался подальше от вашей невестки?
Уэнтуэрт пристально смотрел на Сегера, как будто пытался понять, что за человек этот Сегер.
— Скажу вам откровенно, я в этом не уверен, я бы хотел сначала кое-что выяснить.
— А что именно?
Герцог сделал еще глоток.
— Начну прямо с главного. Клара говорит мне, что не потеряла невинность. Это правда? И мне нужна правда, Родон.
Сегер подумал о внешней стороне свершившихся фактов. Воспоминания о каждой утонченной сексуальной ласке, которой он подвергал Клару в карете, промелькнули у него в голове. Он вспомнил, как снял с нее и отбросил в сторону панталоны. Вспомнил, как ощущал ее вкус и слышал звуки, которые она издавала, достигнув оргазма. Затем представил Клару, сидевшую у него на коленях и старавшуюся доставить и ему удовольствие, удовлетворение желания.
Если бы кто-то увидел их, он бы подумал, что они совершают половой акт. Они этого не делали, но были чертовски близки к этому.
Накануне он, безусловно, лишил ее большей части невинности, но весьма практично сохранил ее самую важную часть — девственность. Он обеспечил ей возможность по-прежнему иметь выбор.
— Это правда, — ответил он и залпом опорожнил бокал. — Она по-прежнему девственница.
— Несмотря на ваше вчерашнее свидание?
— Да, несмотря на это. Даю вам слово, я не причинил ей вреда. Большую часть времени мы разговаривали.
И это тоже было правдой.
Герцог продолжал сердито смотреть на него.
— Вы мне верите?
Уэнтуэрт наклонил голову.
— Да, но если в дальнейшем окажется, что это неправда, вы очень пожалеете о нашем сегодняшним разговоре.
Сегер понял. Герцогу нельзя было лгать.
— Как я понимаю, — сказал Сегер, — вы приехали не для того, чтобы добиться от меня предложения вступить в брак?
— Не сегодня.
— Но вы хотите, чтобы я держался подальше от нее?
Герцог долго смотрел на Сегера, словно раздумывая над его вопросом.
— Клара сестра моей жены. У нее доброе сердце. Она умная девушка, и ее счастье — моя самая главная забота. Судя по тому, что я знаю, она питает к вам глубокие чувства, и не мне говорить ей, что ее чувства обманчивы Я еще этого не знаю, однако буду в ближайшее время внимательно следить, относятся ли к ней с достаточным уважением. Вы будете встречаться с ней только в приличных обстоятельствах и больше не станете поощрять ее, если у вас нет будущего. Если вы нарушите эти условия, это вызовет соответствующие последствия. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Полностью.
Они помолчали.
— И еще я должен сказать вам, — медленно произнес герцог, — что вы можете оказаться очень близко к другому скандалу, который я попытался предотвратить всего лишь час назад.
Сегер взглянул на окровавленную руку герцога, и его бицепсы напряглись, когда он сжал свою руку в кулак.
— Что это за скандал? В нем ведь не замешана Клара? С ней все в порядке?
Герцог медленно ответил:
— С ней все хорошо, и ваша забота о ней делает вам честь. Да, она в нем замешана. Вас видели вместе два раза на Балах посвященных. И некий джентльмен, который охотится за приданым Клары, угрожал рассказать об этом всем. При других обстоятельствах я бы поговорил об этом с вами, но, насколько я понял, Клара попала на такой бал случайно, по крайней мере в первый раз, и вы поспешили увести ее и уговорить покинуть бал. Вы поступили точно также и во второй раз, когда это произошло не случайно.
Не дают ли ему советов? — думал Сегер, глядя в темно-синие глаза герцога. Зачем ему все это рассказывают?
— Вы пытались предотвратить скандал, — сказал Сегер. — Вам это не удалось?
— Я произвел впечатление, но не мешало бы и вам произвести впечатление. По-моему, нам надо выступать единым фронтом.
Сегер пытался сдержать гнев.
— И кто же, позвольте узнать, этот джентльмен?
— Гайсборо.
— Герцог? Чертов лицемер! И кому же, как не ему, следует знать правила Общества посвященных. Он уже как-то раз нарушил их, насколько я знаю?
— Да, два года назад его подозревали в том, что он рассказывал об одной леди, которая отвергла его ухаживания на одном из балов, но я думаю, в данном случае Клара вынудила его рискнуть и стать подозреваемым еще раз.
— Общество не одобрит второй проступок. Подозрение будет его наименьшим наказанием.
— Я напомнил ему об этом. Может быть, вам тоже следует это сделать? Расскажите ему о нашем разговоре.
— Это поможет?
— Не знаю. Но одно мне ясно точно: я не доверяю ему. — Уэнтуэрт поставил пустой бокал на столик и встал. — Спасибо за бренди, Родон.
Сегер тоже встал.
— Я провожу вас.
Они подошли к дверям, где их ожидал дворецкий с пальто и шляпой герцога.
Уэнтуэрт уже почти спустился по ступеням к ожидавшей его карете, когда Сегер окликнул его.
Герцог остановился и повернулся к нему.
— Я признателен вам за приглашение посетить вашу ассамблею, которое вы прислали моей семье.
Певчая птичка пролетела над их головами, опустилась и села на каменную стену около ворот.
— Мне очень приятно, Родон, — ответил Уэнтуэрт. Он надел шляпу и подошел к карете.
Сегер немного постоял у двери. Встреча прошла совсем не так, как он ожидал.
Наконец он закрыл дверь и вернулся в кабинет. Он мог думать только о Кларе. В том, что скандал не коснулся ее, не было его заслуги: Боже! Как ему была ненавистна эта мысль, что он доставил ей даже малейшую долю печали или тревоги. Она доверила ему свою репутацию, а он подвел ее.
Сегер опустился в кресло, на котором сидел несколько минут назад, и задумчиво потер подбородок. Он смотрел на решетку камина, давая волю своим мыслям. Он вспоминал вкус ее раскрытых губ, когда прошлой ночью целовал ее.
Вспоминал ее возбуждающие эротические вздохи, когда он ласкал ее языком там, под юбками и ему приходилось подавлять непрошеное желание, сопровождавшее эти сладкие воспоминания. И чувство вины за то, что она сегодня вынесла.
Он твердо решил заняться этим скандалом. Он встретится с Гайсборо и узнает, что произошло на самом деле, затем позаботится, чтобы этот человек в дальнейшем вел себя прилично. И даже никогда больше не взглянул на Клару. После этого Сегер приедет к Кларе и заверит ее, что все хорошо.
О, кого он пытается обмануть?
Он хотел видеть ее не для того, чтобы успокоить ее, сказать, что скандала не будет. Он хотел видеть ее по очень простой причине: он хотел видеть ее в этой самой комнате рядом с собой. И если возможно, касаться ее.
С тяжелым сердцем он встал и позвал дворецкого, которому сказал, что должен уйти по важному делу.
Клара едва успела подумать, что худшего дня уже не может быть, как в детскую, где Клара укачивала Джона, напевая колыбельную, вошел лакей.
Высокий лакей объявил, что к Кларе приехал с визитом джентльмен.
— Маркиз Родон, мисс Уилсон.
Клара взглянула на оцепеневшую Софию.
— Скажите ему, я сейчас спущусь, — ответила Клара, и лакей вышел.