Каждое слово, сорвавшееся с его губ, вгрызается в мозг моих костей.
Больно.
Это больно.
— Нет… — Я отступаю назад с криком. — Я не пойду. — Мой подбородок поднимается, хотя пальцы дрожат. — Я не уйду.
Его взгляд меняется и становится жестким.
— Это не выбор. Твои вещи уже собраны и ждут тебя в самолете. — Он полностью отступает. — Ты уедешь и забудешь меня.
— Нет, Майкл! — кричу я. — Ты не можешь так поступить с нами. С ней. Ты ломаешь нас еще до того, как у нас появился шанс.
Я бросаюсь к нему, беру его за руку, сердце бешено колотится в груди.
— Пожалуйста, не делай этого. Мы можем стать семьей, — заикаясь от боли, проникающей в мое сердце, я впервые умоляю мужчину о чем-то.
И я бы сделала это снова.
Его глаза закрываются, а грудь расширяется от долгого вдоха.
— Я тоже этого хочу, но… — Он бросает на меня взгляд, и он холодный. Безжалостный. — Этого никогда не случится.
Он берет с дивана сотовый, который дал мне, и протягивает его мне. И когда он свистит, внезапно появляются двое мужчин, идущих ко мне.
— Нет. — Я качаю головой, издавая хриплый крик.
Но он начинает уходить, бросив на меня взгляд через плечо, погруженный в собственную боль. И со вздохом он уходит от меня и от жизни, которая могла бы у нас быть.
ГЛАВА 39
МАЙКЛ
— Я предупреждал тебя! — Мой отец стучит кулаком по барной стойке, где собрались самые преданные из наших мужчин. — Я говорил тебе, что Раф зашел слишком далеко, но ты продолжал давать ему шанс за шансом. — Его резкий вдох наполнен гневом. — То, что он сделал с Софией… Я сам его убью.
— Ты ничего не сделаешь. — Мой тон пропитан безумием и вкусом мести. Он этого не заметит. — Он моя добыча.
Теперь я стою лицом к мужчинам.
— Если кто-нибудь из вас убьет его, вы умрете. Понятно?
— Да, босс.
— Мы отправляемся через три часа, — говорю я отцу. — Ты идешь с нами?
Он хмыкает.
— Ты думаешь, я пропущу это?
— Я думал, ты вышел на пенсию? — Я натягиваю медленно формирующуюся ухмылку.
— Не для этого.
— Отлично. Тогда мы все идем.
Мужчины разбегаются, оставляя Джио и моего отца. Я тянусь к графину и наливаю себе виски, захлебываясь от жжения, когда оно проникает в горло.
Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую без нее. Я скучаю по ней самым жестоким образом. Как будто часть меня была вырезана навсегда. Я никогда не знал, что мне нужно, пока она не появилась в моей жизни.
Моя рука нащупывает в кармане мобильный, надеясь, что Элси что-то написала. Что угодно. Даже чтобы проклясть меня, потому что я заслужил все это. Я причинил ей боль.
Но там ничего нет. Ее действительно больше нет.
Может быть, когда-нибудь она поблагодарит меня за то, что я не разрушил ее жизнь. И в тот день я буду все тем же мужчиной, желающим ее так же, как и сегодня. Никогда не забуду ни одного мгновения, проведенного вместе.
Я веду нас через темный лес, мимо деревьев, наши тела прижимаются к низким кустам по обеим сторонам. Единственная причина, по которой мы можем видеть хоть что-то, — это луна. Иначе мы были бы погружены в кромешную тьму.
Между крепостью моего брата и войной, которая нам уготована судьбой, осталось совсем немного.
Мы взяли с собой тридцать наших лучших людей, включая сыновей Патрика. Он будет в меньшинстве и без оружия. Мы победим.
Как только мы выбираемся на поляну, наши ноги ступают по траве, и мы шагаем вперед. Его дом возвышается вдали, его ограждает высокий стальной забор.
— Где его люди? — спрашивает отец, ожидая, что они будут охранять периметр.
— Может, он знает, что мы идем, и они где-то прячутся и ждут, когда мы выкурим их, — добавляет Джио.
Мой взгляд скользит по трехэтажному кирпичному дому. Внутри темно, только в одном окне горит яркий свет, и тень проскальзывает за занавеску.
— Он дома, — шепчу я. — Двигаемся.
Мы идем как один, приближаясь к забору с задней стороны, чтобы он не видел нашего приближения. Один за другим мужчины перелезают через него, их оружие наготове, как только они спускаются на землю. И мы медленно идем вперед. Я первым поднимаюсь по четырем каменным ступеням, ведущим к двери, и тихонько пробую ручку, не ожидая, что она откроется.
Взмахнув пальцем, я приказываю им всем оставаться на своих местах, а затем постепенно толкаю дверь, обнаруживая, что помещение пустует, а единственным источником света служит маленькая лампа в фойе. Мой взгляд устремляется на винтовую лестницу, расположенную в ярде впереди.