— Пора положить этому конец, брат, — кричу я, и мои слова отдаются эхом. — Мы окружили тебя.
Тишина встречает нас, когда я останавливаюсь, чтобы проверить, слышу ли я его.
— Покажи себя. Не будь трусом.
Откуда-то издалека доносится смех, его шаги приближаются.
— Никогда не был трусом, Майкл. Я рад, что вы все наконец-то решили прийти. — Его голос приближается. — Я ждал этого слишком долго. Похоже, я все-таки не трус.
Его усмешка полна ярости, и следующее, что мы видим, — это босого Рафа, спускающегося по лестнице.
Мои люди достают оружие и направляют на него.
— Где твои люди? — спрашиваю я его.
— Они ушли. — Он вытягивает руки, спускаясь все ниже, по одной ступеньке за раз. — И, как видите, у меня нет оружия. — Он продолжает идти к нам. — Вы пришли сюда с одной целью, так что давайте покончим с этим.
— Убей его, Майкл, — ворчит мой отец.
— Я тоже рад тебя видеть, папа. — Раф не просто смотрит на моего отца, а впивается в него взглядом, словно нанося ему удар.
Я жестом велю старшему сыну Патрика, Тайнану, схватить Рафа, и мой брат тут же поднимает руки в знак капитуляции.
— Свяжи его на стуле. Сделай с ним то же, что он сделал с Софией и Элси.
— Как поживает моя любимая племянница? — спрашивает он, с улыбкой на лице, пока мои мужчины дергают и бросают его на табуретку, которую один прихватил с кухни.
— Скучает по тебе.
Он вдыхает и закрывает глаза, выражение его лица становится менее суровым при упоминании моей дочери.
— Я скучаю по ней каждый день.
— Ты гребаный лжец! — Мой отец бросается на него как раз в тот момент, когда мужчины связывают ему руки за спиной молниями. — После того, что ты сделал… — Он бьет его кулаком в челюсть. — …ты не заслуживаешь даже произносить ее имя.
Раф даже не вздрогнул. Он только сильнее смотрит на нашего отца. И тут их разделяю я.
— Не подходи, — говорю я ему. — Это мое убийство. Моя дочь.
— И она моя внучка! — Его грудь расширяется, когда он стучит по ней кулаком.
— Да. — Я медленно киваю. — Так и есть.
— Нет пощады врагу, — усмехается Раф, его черты лица обретают грубость. — Разве не этому ты нас учил?
— Именно так. — Наш отец бросает на Рафа суровый взгляд. — И сегодня ты узнаешь, что на самом деле означает это утверждение.
— Я думаю, единственный человек, который узнает этот урок… — Раф жестоко смеется, мгновенно разделяя руки одним движением. — …это ты.
Застежки-хамуты рассыпаются по полу, и он поднимается на ноги, приближаясь к моему отцу, чьи глаза стали огромными в два раза.
— Что это, Майкл? — Он отступает назад, в его расширившемся взгляде плещется шок. — Пристрели этого предателя! Он пришел за твоей дочерью!
Но никто не делает ничего, чтобы остановить Рафа. Вместо этого, когда он протягивает руку к Киллиану, тот протягивает ему пистолет. И в одно мгновение все солдаты Рафа выходят из укрытий и встают рядом с ним.
Джио делает шаг, откидывая голову назад.
— Что, блять, происходит?
Мой рот кривится в усмешке.
— Я сейчас все объясню, — говорю я ему, не в силах оторвать взгляд от человека, который все разрушил и обвинил во всем Рафа.
Я не мог дождаться этого дня. Ждал возможности отомстить за его грехи. Но я должен был стать королем до того, как уничтожу прежнего. Мне нужна была преданность мужчин, и она у меня была. По крайней мере, большая их часть. Мне нужно было, чтобы они узнали, что он сделал с семьей. Наблюдать и ждать, пока я уничтожу его, было самым трудным из всего, что мне приходилось делать.
Но на этом все и закончилось.
Особенно когда он подверг опасности мою дочь и жену. Никто так не поступает и остается в живых.
— Единственный предатель, которого я вижу, отец… — Раф поднимает оружие и направляет его прямо ему в грудь. — …это ты.
Наш отец отступает, его дыхание учащается. Но с громким щелчком позади него все оружие нацеливается ему в голову, и каждый из мужчин готов поразить его насмерть по моей команде. Потому что они мои, в конце концов.
Раф делает шаг вперед, дуло пистолета упирается в лоб моего отца.
— Готов ли ты признать, что натворил? Как пытался обвинить меня во всем, что ты делал?
Страх сковывает тело моего отца. Я практически чувствую его вкус. Его лицо искажается в шоке, но на мгновение меняется, и он вдруг смеется, его плечи раскачиваются.
— Это шутка?
Он поворачивает голову ко мне, и я тоже поднимаю на него свой полуавтомат.
— Какого черта ты делаешь, сынок? После всего, что я для тебя сделал? — Его тон повышается. — После того как я уступил тебе свое законное место? Ты отвернулся от меня?