— Еще хоть слово скажешь о ней, и я убью тебя. Медленно. Так медленно, что ты будешь желать смерти.
— Она… тоже у-у-умрет, — задыхается он.
— Николетт в безопасности, — грубым голосом возражает он. — Ты не сможешь ее тронуть.
Он убирает руку и встает ровнее, пытаясь сдержать свою агрессию.
Мой отец пытается заговорить, но все, что у него получается, — это зайтись в приступе кашля.
Когда он закончил, он сказал:
— Ты уверен в этом, сынок?
Он высокомерно усмехается. Всегда такой чертовски самодовольный.
Раф отступает на несколько шагов, и пистолет с глухим лязгом падает на пол.
— Ты, черт возьми, лжешь, — вздыхает он, вздымая грудь.
— Я? Почему бы тебе не позвонить ей и не посмотреть, ответит ли она?
Раф сжимает челюсти, вперив ненавидящий взгляд в глаза отца, а затем тянется к карману и достает телефон.
Набрав номер, он устремляет взгляд на меня и качает головой. Он пробует снова, потом еще раз.
— Бляяять! — Он бросает телефон, и тот ударяется о стену, стекло разбивается вдребезги. — Черт, черт, черт! — Он с грохотом врезается кулаком в зеркало.
Я подбегаю к отцу и хватаю его за рубашку.
— Скажи мне, где она. Сейчас же.
— Сначала отпусти меня.
— Этого никогда не случится.
И когда Раф с ревом бросается на него и выпускает своих демонов на свободу, я позволяю ему это сделать. Он заслуживает этого и даже больше.
ГЛАВА 40
ЭЛСИ
ТРИ ДНЯ СПУСТЯ
Я должна быть счастлива, что вернулась к родителям. В дом моего детства. В свою комнату. Однако всякое чувство радости исчезло, как только он покинул меня.
Он позвонил моему отцу и, видимо, объяснил, что к нам вломились, и он не чувствует, что я в безопасности. Что будет лучше, если я буду жить с ними.
По крайней мере, так сказал мой отец. Но все, что я знаю, это то, что он не хотел меня. Он не хотел бороться за нас. Он выбрал страх. Он выбрал легкий путь.
В то время как я была готова рискнуть всем ради него. Своей жизнью. Своей безопасностью. Своим чертовым сердцем. Но он все бросил.
Последние несколько дней без него казались вечностью. Мое сердце буквально разрывается, осколки его разлетаются, как пепел из пламени. И никогда больше не будет найдено.
Я закрываю глаза и представляю его суровую улыбку, мне ее так не хватает. Мне не хватает его больших рук, обнимающих мое лицо, его костяшек, гладящих меня по щеке. Но больше всего я скучаю по тому, что я чувствовала, когда мы просто находились рядом друг с другом. По той дрожи в животе, по той необъяснимой потребности быть там, где был он.
Этот человек — опасный, безумный человек — лишил меня всех причин, по которым я никогда больше не доверяла мужчинам, и показал мне, что он — нечто большее. Что даже маленькие девочки, превратившиеся в сломленных женщин, могут снова мечтать о том, о чем мечтали когда-то. О любви. О жизни, наполненной завтрашним днем. И я думала, что эти завтра будут с ним.
Сидя в своей комнате, как я делаю это каждый день и каждую ночь, я смотрю в окно, наблюдая за проносящимися мимо машинами, и мечтаю увидеть его, чтобы он перестал упрямиться и вернулся за мной.
Но он не вернулся. Он даже не позвонил.
Я брала трубку телефона, который он мне дал, десятки раз. Ждала. Надеялась. Но я не буду умолять его принять меня обратно. Он должен сам этого захотеть.
С тихим стуком открывается моя дверь, и мама входит внутрь. Они оба отпросились с работы, чтобы побыть со мной. И они нужны мне больше, чем я им давала понять.
— Привет, милая… — Мамины глаза блестят от эмоций, а губы складываются в тонкую линию. — Папа приготовил твои любимые вафли с шоколадной крошкой. Хочешь?
Она продолжает оценивать меня с порога, и я заставляю себя улыбнуться. Но тут же чувствую, что это предательство по отношению к моим собственным страданиям. Я возвращаюсь к разглядыванию окна.
— Может быть, позже. Спасибо, мам.
Мысль о том, чтобы поесть прямо сейчас — даже то, что я когда-то любила, по чему скучала всем сердцем, — меня не привлекает. Как будто все внутри меня безвкусное и бесцветное.
— Ты должна поесть, Элси. Я знаю, что ты расстроена и любишь его, но ты должна поесть.
Любовь? Вот что это такое?
Имеет ли это значение? Зачем чувствам название? Все, что я знаю, все, от чего я страдаю, — это осознание того, что я скучаю по нему всем своим существом.
Я скучаю и по Софии. Боже, как я скучаю по ней. Я скучаю по семье, которой мы могли бы стать. Разве этого не достаточно?
— Мне жаль, мама. — Я перевожу взгляд на нее, сгорбившись. — Мне жаль, что ты вернула меня, а я вот такая. Сломанная. — Я пожимаю плечами. — Вы, ребята, заслуживаете большего.