Это то, что она делала большую часть своей жизни. Ходила за ним по пятам. И их дерьмовый брак заставил меня давным-давно понять, что мне нужна не жена, которая следует за мной, а та, которая идет рядом со мной. Мне нужна чертова королева.
Как только они выходят за дверь, Раф резко выдыхает, проводит ладонями по лицу и стонет от разочарования.
В этот момент София подходит к нему и кладет руку ему на макушку.
— Ты в порядке, дядя Раф? Он был не очень добр к тебе, не так ли?
Он смотрит на нее, густые брови изгибаются, рот искривляется.
— Ты моя любимица. Я когда-нибудь говорил тебе об этом?
— Да? — Она трепещет ресницами, улыбаясь.
Ей всего пять. Что, черт возьми, я буду делать, когда ей исполнится пятнадцать?
Я собираюсь вырубить каждого коротконогого урода, который думает, что может тронуть мою девочку. Вот что я сделаю.
Черт, я не готов к этому. Не в одиночку. Воспитывать девочку и так тяжело. А воспитывать будущую женщину? Я не смогу справиться с этим без кого-то, кто знает об этом больше, чем я. Мама поможет, но это не то же самое.
— Ты всегда будешь моей любимицей, жучок Софи, — говорит он, как раз когда она зевает.
Раф встает, берет ее на руки и поднимает в воздух, ее смех и визг стирают весь негатив, который мой отец мастер вытаскивать наружу.
— Хочешь, чтобы я уложил ее в постель? — спрашивает он меня, сажая ее себе на плечи.
— Эй! — София протестующе хихикает. — Я сказала, что не устала!
— Ну да, конечно, детка, — говорю я ей. — Тебе завтра в школу, а сейчас уже восьмой час.
— Скуууучно. — Она закатывает глаза.
Я поднимаю одну бровь.
— Тебе лучше не закатывать глаза. Прямо сейчас.
— Прости, папочка. — Она одаривает меня милой улыбкой и смотрит на меня своими ланьими глазками.
Этот прием всегда срабатывает на мне.
— Обмотала папочку вокруг своего пальчика, да? — Бьянка смеется, глядя на нее сверху. — Ты так добр с ней, Раф.
И то, как она это говорит, как напрягаются черты ее лица, как рука на секунду скользит по животу… как будто она тоже хочет ребенка.
Я никогда не спрашивал брата об этом. Это не мое дело, и уж точно не дело моего отца.
Пока Раф уводит Софию наверх и исчезает из виду, Бьянка неловко шаркает ногами.
— Я не знаю, почему твой отец так с ним обращается. Он всегда пытается его расшевелить, понимаешь?
— Да.
Что еще, черт возьми, я могу сказать? Я не собираюсь говорить гадости о своем отце никому, даже ей, независимо от того, насколько она права.
Она, должно быть, чувствует мой дискомфорт. Я вижу это по ее обеспокоенному выражению лица.
— Что ж, спасибо, что пригласил нас на ужин.
— Вы — семья. Вам всегда рады. Николетт тоже. — Я бросаю короткий взгляд на младшую сестру, пока она ковыряется в своих красных ногтях, полностью избегая меня, ее глаза блуждают впереди, как будто ее мысли где-то в другом месте.
— Николетт, где твои манеры? — Бьянка ругает меня с резкой ноткой в тоне.
— Прости, что? — Ее взгляд устремлен на сестру.
Бьянка вскидывает руку вверх, ее лицо искажается в гримасе.
— Майкл сказал, что нас ждут здесь в любое время, а ты слишком занята, витая в облаках.
Она сужает глаза, и Николетт бросает на нее еще более жесткий взгляд.
— Ну, моя голова не витала в облаках, если бы один из нас не…
— Тебе нужно остановиться, — огрызается Бьянка, ее голос прорезается свежим слоем гнева, чего я никогда в ней не видел.
— Это тебе нужно остановиться. — Николетт делает паузу, две сестры практически скребут друг друга взглядами. — Неважно. — Она поднимается на ноги. — Я сама доберусь до дома.
— Перестань быть ребенком!
Но Николетт машет рукой.
— Спасибо, Майкл. Всем пока.
— Я могу отвезти тебя, — бросает Джио.
Но она уже у входной двери, и мы слышим стук, когда она закрывается.
— Мне жаль. — Бьянка вздыхает. — Она молодая и упрямая. Смертельное сочетание.
Ее глаза закатываются, и она отдувается, перебирая пальцами прядь волос, упавшую на ресницы.