Тыльной стороной ладони она проводит по шраму на моей щеке, ее черты лица переходят в эмоции.
— Что вы собираетесь с ним сделать?
— У нас есть люди, которые ищут Николетт. Как только они найдут ее, мы убьем его и бросим в океан, куда он бросил бесчисленное множество людей.
Она вздохнула, ее рот сжался.
— Я знаю. Это слишком.
Я рассказал ей обо всем, что произошло, не желая, чтобы между нами были какие — то секреты. Она должна знать, во что ввязывается.
Я хватаюсь за ее затылок и смотрю на нее с преданностью, привязанной к моему сердцу.
— Мне жаль.
— Не извиняйся. — На ее губах появляется крошечная ухмылка, которая отражается в ее глазах. — Я люблю тебя, Майкл. А все остальное? Я могу жить с этим.
Облегчение охватывает меня каждый раз, когда она говорит мне, что хочет остаться. Чтобы быть со мной. Я жил под тяжестью страха, что она встанет и уйдет. Конечно, я могу заставить ее вернуться силой, но я бы предпочел, чтобы она захотела жить со мной.
— Я хочу жениться на тебе заново, — говорю я ей.
— Что? — В ее хриплом голосе слышится шок.
— Я хочу, чтобы твои родители были рядом. Они этого заслуживают.
Слезы собираются в ее глазах, как тихий шторм.
— Ты самый милый человек на свете…
Она крепко обнимает меня и практически душит, но, черт возьми, мне нравится каждая чертова секунда.
— Даже когда ты немного сумасшедший, — добавляет она.
— Немного? — Я щекочу ее бок, и она хихикает.
— Ладно! Ладно… — Она пытается оттолкнуть мою руку от своих ребер, но ей это не удается. — Ты сильно сумасшедший. Ладно?
Ее смех полон, свободен и во всем прекрасен.
— Это больше похоже на правду. — Я прижимаюсь к ее рту, пока она смеется.
А потом я тоже смеюсь, переворачиваюсь на нее, прижимаю ее к себе и пристраиваю к своему телу, как половинку своего сердца, которой мне так не хватало.
ГЛАВА 43
МАЙКЛ
На следующий день мы возвращаемся в дом Рафа, где в плену остается наш отец.
Джио бросается к нему, его грудь завывает от дыхания, и он запускает кулак ему в нос.
— Ты, черт возьми, скажешь нам, где Николетт, или, клянусь, я буду поджигать твое проклятое тело кусочек за кусочком.
Наш отец насмешливо качает головой, сплевывая кровь. Его едва можно узнать, ушибы и отеки искажают его лицо.
Он силен, надо отдать ему должное. Но мы его сломаем. Он заговорит.
— Какое же ты разочарование, Джио. — Ему все еще удается рассмеяться. — Но опять же, ты всегда был глупым и жалким. — Он насмехается. — Неудивительно, что ты до сих пор один. Ни одна женщина не хочет иметь в мужьях неудачника.
Джио рычит, выхватывает свой полуавтомат и всаживает его в грудь нашего отца.
— Еще одно чертово слово, и я продырявлю тебя прямо сейчас.
Раф протискивается мимо Джио, хватаясь за воротник рубашки нашего отца. В последние несколько дней он едва сохраняет рассудок. Может, он этого и не говорит, но я подозреваю, что за время их совместного проживания он слишком полюбил Николетт.
— Хватит с меня игр, — огрызается он. — Говори или я убью тебя!
— Я могу говорить весь день, сынок. — Наш отец ухмыляется. — Твоя жена была та еще задница.
Он застонал, и Раф стиснул зубы.
— И все это время ты не мог зачать ей ребенка… так что я сделал это за тебя.
У меня в груди замирает дыхание.
Он не может…
— Какого ребенка? — задыхается он, его лицо мгновенно становится белым, когда он отпускает хватку нашего отца.
Блять. Нет. Он не должен знать. Это его уничтожит.
— Не надо, — предупреждаю я.
Это заставляет Рафа перевести свой тяжелый взгляд на меня. И в его глазах я вижу человека, которому слишком много раз причиняли боль. Он никогда не заслуживал предательства, которое лежало у его ног. Раф всегда был слишком хорош для этого, но жизнь все равно поимела его.
Он продолжает смотреть, словно подталкивая меня к тому, чтобы я заговорил. Сказать ему то, о чем он уже догадывается.
Джио молчал все это время, но теперь в его чертах появилась ярость, ноздри расширились, и он сжал кулаки на боках.
— Прости, — говорит наш отец. — Должно быть, я забыл рассказать тебе самое интересное.
— О чем он говорит, Майкл? — В голосе Рафа звучат ярость и страдание.
— Просто скажи ему, Майкл. Избавь его от страданий.
— Заткнись, твою мать! — Я ускоряю шаг и впечатываю кулак в рот отца.
Багровые струйки стекают на его колени.