Его рот приближается, нас почти ничего не разделяет. И когда он падает на расстоянии вдоха, его губы почти касаются моих, я задыхаюсь.
— Надо было думать об этом до того, как ты влезла в мою машину и вошла в мой дом без приглашения, — дышит он, и в его тоне я чувствую таящуюся опасность.
Он резко вдыхает, его рот нависает, и мои веки тяжелеют, мне нужен еще один вкус того, что это было. Как наркотик, как яд, от которого я должна бежать. Но вместо этого я прижимаюсь лицом к его лицу, наши рты шепчутся друг с другом. Почти поцелуй.
Это неправильно. Очень неправильно.
Мое дыхание становится все громче в тишине комнаты, мои соски трутся о рубашку, упираясь в его грудь. Меня тошнит от того, что он может меня привлекать, но, может быть, дело в страхе, его силе, в том, как он подавляет меня… Я не знаю, и я не пробуду здесь достаточно долго, чтобы это выяснить. Если он не отпустит меня, я сама найду выход или умру. Он не сможет остановить меня.
Когда-то я мечтала воссоединиться со своими родителями, увидеть выражение их лиц, когда они наконец найдут меня. Я не перестану пытаться ради них. Ради Кайлы. Я буду бороться за выход из этой тюрьмы, так же как я боролась за выход из предыдущей.
— Как тебя зовут? — спрашивает он, откидывая лицо назад. — И не лги мне.
Его большой палец гладит мои губы, и мое дыхание дрожит.
— Элси, — признаюсь я. — У меня нет причин лгать.
— Ну, Элси, разве я похож на человека, который позволит тебе уйти за нарушение границ и не будет наказывать за это?
Я качаю головой, потому что я уже знаю его. По крайней мере, все, что мне нужно знать. Он не порядочный человек. В нем нет ничего человеческого. Он причиняет боль людям, и он причинит боль мне.
— Хорошая девочка. Потому что ты права.
Он прислоняет свой рот к уголку моих губ, и резкость его дыхания проносится мимо меня в мягкой ласке. Противоречие — такое же, каким он кажется, потому что мужчина, которым он был со своей дочерью, — это кто-то другой.
— Есть ли что-нибудь, что я могу сделать или сказать, чтобы убедить тебя в обратном? — Но я знаю ответ еще до того, как он прозвучал.
Его губы змеятся вверх, извиваясь, как змея, готовая к атаке. — Ни черта.
Я знаю, что если он захочет, он может убить меня, и я ничего не смогу с этим поделать.
Потому что теперь я принадлежу ему.
ГЛАВА 7
МАЙКЛ
Мне жаль женщину, стоящую передо мной. Я сожалею о том, что она пережила от рук Бьянки. И в ее глазах я вижу боль, как будто она здесь, среди нас. Но этого недостаточно, чтобы спасти ее. Не от меня. Потому что никто не переступит порог семьи, даже такая красивая, как она.
И она права. Я знал, что она здесь, в моем доме, и хотел посмотреть, как далеко она зайдет. Когда я привел сюда Смитти, который выманивал у нас деньги, я не надеялся, что она подумает, что это связано с едой, которую она воровала, но это не так. Я просто проверял ее, хотел увидеть, что она за человек: тот, кто будет заботиться о себе или о других.
И она прошла проверку. Только поэтому она до сих пор жива. В противном случае она бы мне не пригодилась. Элси — идеальный выбор, чтобы притвориться моей женой. Жить рядом с моей дочерью. У нее нет выбора, если только она не хочет закончить жизнь, как Смитти — или оказаться в тюрьме, где я позабочусь, чтобы она осталась надолго.
Если она подозревает, что у Палермо есть свои люди на крючке… что ж, она еще не знакома с Мессиной. Мы знаем людей во всех инстанциях. Судьи, полицейские, даже сенаторы. И каждый из них сделает для нас все, что угодно. Например, будет держать такую милашку, как она, в тюрьме как можно дольше, подбрасывая ей все возможные обвинения.
Мафия владеет этим городом, и мы находимся во главе стола. Здесь правят пять семей: мы, Палермо, Розолино, а также семьи Камбрия и Грация. Боссы каждой семьи также сформировали альянс, известный как Азиенда. Он был создан еще до меня и существует уже много лет. Это место, где мы улаживаем разногласия, предотвращаем тотальную войну между семьями и где создаются новые союзы.
Наша семья и семья Палермо всегда враждовали, и если бы не союз, я бы уже убил Бьянки. У них нет ничего против нас. Они могут думать, что они на вершине, но только у одной семьи есть имя, которое хорошо знает каждый человек в этом городе. Страха достаточно, чтобы сделать все, что мы попросим. Мы могли бы раздавить их как букашку, но это превратилось бы в полномасштабную войну.
Но с ними был подписан договор, по которому я не могу убить каждого из них. Они обещали не вмешиваться в наши дела, а мы не вмешиваемся в их.