Просто.
Легко.
Чисто.
Мой отец не должен ничего знать о моих истинных намерениях.
— Значит, мы договорились? Потому что мне нужно услышать, как ты это скажешь.
Она смотрит на меня пристальным взглядом.
— Мне нужно будет что-то подписать?
— Только для того, чтобы сделать брак законным. Это соглашение между нами будет устным.
Она надувается, вся такая драматичная, бросая на меня взгляд, который говорит, что она хотела бы видеть меня мертвым. Я не могу сказать, что виню ее.
— Ладно. Договорились. — Она вздыхает. — Год. Это все. Потом ты отпустишь меня.
Я убираю свою руку с ее, полностью отталкиваясь, и каждый чертов мускул во мне хочет вернуться к ней. Моя рука проводит по волосам, убирая их со лба.
— Это то, что я сказал. И я не люблю повторяться.
— Заметано. — Она закатывает глаза.
— Не делай этого. — Я делаю шаг к ней, грудь к груди. — Не закатывай на меня глаза, Элс.
— Или что? — Она хмыкает. — Похоже, я нужна тебе гораздо больше, чем ты мне.
— Ты переоцениваешь свою ценность, голубка. Ты видишь только верхушку того, на что я действительно способен. А теперь, пойдем. Мы должны объявить о помолвке.
ГЛАВА 8
ЭЛСИ
Его рука лежит на моей спине, когда он выводит меня из бара и гаража, желая показать мне место, которое станет моим домом на год.
Его прикосновение твердое, и если бы я не была в этой ситуации, я бы даже сочла это безопасным, то, как он прикасается ко мне.
Но в нем нет ничего безопасного. Я в ловушке в объятиях монстра, и нет никакой возможности выбраться. Он хочет заполучить меня на год, и мысль о том, чтобы быть связанной с ним, жить с ним — убийцей, кем-то злым — вызывает у меня дрожь в животе. Заставляет мою кожу покрываться мурашками.
Но в одном он был прав: у меня нет других вариантов. И лучше иметь такую возможность, чем оказаться мертвой или вернуться туда, откуда я пришла. Если это единственный способ спасти Кайлу, то я приму его.
Так что я дам печально известному Майклу Марино то, что он хочет. Я буду играть в его игру. Но как только он ослабит бдительность, я убегу. И на этот раз он меня не найдет.
— Что ты скажешь своей дочери? Ну, если она видела, что я прячусь? — Маленький, зловещий смех вырывается наружу.
Он останавливается, когда мы входим в дом, обхватывает рукой мое запястье и прижимает меня к своей груди.
— Не беспокойся о моей дочери. Ей всего шесть. Она может поверить во что угодно.
Его тлеющий взгляд опускается к моему рту, и я сглатываю, преодолевая комок нервов.
— Ты лучше беспокойся о том, чтобы делать свою работу правильно.
Он роняет мою руку, как будто она вдруг стала ледяной, и практически мчится мимо меня, дальше в дом. Но останавливается, стоя спиной ко мне, его плечи подпрыгивают от тяжелого дыхания. Я подхожу ближе, мои глаза разбегаются ввысь, к соборному потолку со сверкающей люстрой, висящей над головой. Кажется, что особняк простирается бесконечно, на стенах висят причудливые картины, а в углу стоят высокие блестящие серебряные вазы со свежими лилиями.
Я смотрю на стену слева от меня и вижу фотографии его дочери, они вместе на пляже строят замки из песка. Он выглядит счастливым. По-настоящему счастливым. София у него на коленях, и его лицо прекрасно, широкая улыбка делает его почти добрым.
Но я знаю лучше.
Я делаю паузу, продолжая оглядываться вокруг и замечая большую фотографию, на которой они изображены на свадьбе, пара улыбается, рука Майкла перекинута через плечо мужчины. Есть и другие фотографии: пара постарше. Возможно, родители.
Я бросаю взгляд на другой кадр: Майкл с двумя другими парнями: тот, что направил на меня пистолет, и жених со свадебной фотографии. У него тоже такие же темные черты лица, как у Майкла, у всех троих такие же потемневшие глаза и черные волосы.
— Это мои братья, — объясняет он. — Ты уже познакомилась с Джованни.
— Да, он показался мне очень дружелюбным. — Я смотрю на него. — Вроде как ты.
— Должно быть, это семейное. — На его лице появляется гримаса веселья, и мне нравится, когда это происходит.
Я возвращаюсь к фотографиям, позволяющим мне заглянуть в его жизнь.
— А другой?
Мое внимание снова возвращается к Майклу, но на этот раз его челюсть подергивается, и он смотрит вперед. И это делает меня еще более любопытной.
Он мертв?
Черт, мне не следовало спрашивать.